В Обители Крыльев - Мари Бреннан

Залюбовавшись им, я далеко не сразу вспомнила о Томе, остановившемся рядом. Разговаривать негромко мы не могли, так как ветер немедля уносил голоса прочь, и посему Тому пришлось кричать.

– Изабелла, туда нам нельзя!

– Знаю! – крикнула я в ответ.

Дабы совершить восхождение, большую часть снаряжения и припасов пришлось оставить внизу, у подножья Че-джа, не взяв с собой ничего, кроме провизии на несколько дней – даже ружей для охоты. Углубиться в западные долины означало бы обречь себя на голодную смерть.

Но мыслили мы с Томом совершенно одинаково. Глядя вниз, на неизведанные земли, оба мы думали: «Возможно, они не вымерли? Возможно, этот неизвестный науке вид живет там, в этом месте, в полной изоляции от людских взоров, и мы, спустившись туда, увидим его воочию?»

Однако благоприятный сезон шел к концу; планировать экспедицию в эти края имело смысл разве что на будущий год, а, вероятно, и много позднее. К тому же, как ни прост спуск в западную долину, поднять на седловину достаточно людей и груза было бы крайне нелегко. И все же, видя перед собою столь многообещающие перспективы, я не испугалась бы никаких трудностей – сколько бы денег ни ушло на подобное предприятие, в какие бы политические дрязги ни пришлось бы ввязаться, я непременно вернусь сюда и исследую этот затерянный мир.

Да, космос обладает на редкость своеобразным чувством юмора…

* * *

Строго говоря, седловина между Че-джа и Гьяп-це не слишком похожа на обычные горные хребты: вершина ее плоска и даже слегка понижается к центру, образуя неглубокую впадину. В разгар семиниса, в южном полушарии, на высоте шести тысяч метров над уровнем моря трудно ожидать, что существо столь теплолюбивое, как я, будет страдать от перегрева, однако так оно и вышло. Скопившийся в этой впадине снег отражал солнечные лучи, словно зеркало, а края несколько защищали ее от ветра, и я, закутанная в несколько слоев шелка, шерсти и меха, быстро взмокла от пота. Но останавливаться ради того, чтоб сбросить заплечный мешок и избавиться от лишних одежд, мне вовсе не хотелось. Потея, увязая в глубоком мокром снегу, я шла и шла вперед.

Снег слепил глаза даже сквозь темные стекла очков. Пока мы продирались сквозь сугробы, на эффективные поиски можно было не рассчитывать. Через равные промежутки времени тот или иной из нас останавливался перевести дух и оглядеться, нет ли вокруг хоть намека на что-либо, кроме снегов, камней да наших собственных следов, непрестанно молясь о том, чтобы подъем наверх не оказался напрасным. Как ни прекрасен, как ни соблазнителен был открывшийся вид, мы ведь явились сюда ради определенной цели. И вот наконец Том, самый зоркий из нас, отыскал нужное место.

– Там!

То был лишь крохотный бугорок среди снежной глади у северного края седловины, невдалеке от невысокого отрога Гьяп-це, возвышавшийся над окрестными снегами всего-то сантиметров на пятнадцать-двадцать. Окажись снег самую малость глубже, а ветры не столь сильны, мы не заметили бы его вовсе: муссоны от души постарались похоронить его без следа. Однако этого бугорка оказалось довольно. Воспрянув духом, забыв об усталости, мы устремились к нему.

Сухайл остановил нас за несколько метров до бугорка, в буквальном смысле слова вцепившись в наши рукава.

– Стоп! Подождите!

Меньше всего на свете мне в эту минуту хотелось бы ждать. Пусть глаза и были ослеплены солнцем, разглядеть удалось достаточно, чтобы дыхание участилось сильнее прежнего. Бледная, шероховатая с виду поверхность, очень похожая на чешую, что показывал Фу… Уплощенная шишка – возможно, до того, как кость распалась и плоть просела внутрь, являвшаяся надбровной дугой… Да, по крайней мере, часть мертвой особи была у нас в руках, а остальное вполне могло лежать совсем рядом, под снегом!

Однако, если мы с Томом отправились сюда как специалисты-драконоведы, а Фу с Чендлеем – как опытные скалолазы, то Сухайл был нашим штатным археологом, специалистом по раскопкам, и именно ему надлежало удостовериться, что мы не повредим находку, ради которой проделали столь долгий и нелегкий путь.

Как и в тот раз, когда мы с ним обнаружили Сердце Стражей, он призвал всех к величайшей осторожности. Пока мы в нетерпении переминались с ноги на ногу да тянули шеи вперед, он обошел видимые останки по кругу, оценил их расположение и наконец, обозначив жестом участок снежной поверхности, сказал:

– Если голова не отделена от тела, оно, вероятнее всего, находится здесь. Хотя в отсутствие скелета с уверенностью сказать сложно: туловище могло изогнуться в любом направлении.

Чтобы узнать правду, следовало копать.

Начали мы (точнее сказать, Сухайл) с головы. Дабы не раздавить что-либо хрупкое, муж не хотел, чтобы по снегу возле нее расхаживало более одного человека. Он смел покрывавший голову снег рукавицами, обнажив ее настолько, что мы смогли удостовериться: да, это действительно голова некоего драконоподобного существа, – а затем вооружился небольшой каелкой и принялся осторожно обкалывать старую наледь.

Пока он занимался этим, остальные очищали пространство вокруг головы, черпая снег горстями. В обычных обстоятельствах я стояла бы поодаль и зарисовывала все это, но только не в данном случае. Причин тому было две: во-первых, работать карандашом в толстых рукавицах весьма неудобно, а во-вторых, остаться в стороне я не смогла бы ни за какие деньги. Я взяла себе южный сектор, где, по мнению Сухайла, вероятнее всего находилось туловище, слева от меня работал Фу, а справа – Том.

Долго копать не пришлось.

– Здесь что-то есть! – воскликнула я.

Лишь резкий окрик Сухайла помешал Тому с Фу броситься ко мне. Вместо этого они направили усилия в мою сторону, и мы продолжили раскопки, сантиметр за сантиметром освобождая останки из-под снега. Со стороны Сухайла оказалась сплюснутая голова, с моей – нечто бесформенное, далеко не сразу опознанное мною как стопа. Не углубляясь книзу, я продолжила копать по горизонтали, следуя вдоль линии лапы. Задняя или передняя? Работая, я склонялась то к первому, то ко второму: для полной уверенности расчистили мы пока маловато. Судя по расстоянию от головы и соотношению размеров, лапа должна была оказаться передней… но вот я достигла какой-то части тела, абсолютно не похожей на плечо. Вдруг Том, работавший между мной и Сухайлом лежа во весь рост, дабы распределить свою тяжесть по большей площади, остановился и замер.

– Изабелла, – сказал он. – Взгляните-ка.

В науке такое случается нередко: излишне внимательно изучая кору, некто может совершенно забыть, что перед ним дерево, не говоря уж о том, что существует оно не само по себе, а растет среди других деревьев, в лесу. Распрямив ноющую спину, я села и оглядела место раскопок.

У коленей Сухайла – голова. У моих – сплюснутая, вывернутая лапа, ведущая к структуре, совершенно не похожей на плечо. А там, где копал Том – еще одна конечность, меньше обнаруженной мною, столь же скрученная и сплюснутая, однако ведущая к структуре, без всяких сомнений являющейся плечом!