Прогулки по Европе с любовью к жизни. От Лондона до Иерусалима - Генри Воллам Мортон

— Что за придурок! — прорычал один из них.

— Где ты видишь подозрительные объекты, идиот? — откликнулся другой. — Это один из наших эсминцев!

Несмотря на темноту, я воочию увидел, как съежился от стыда злополучный гардемарин, низвергнутый в пучины прилюдного унижения. Однако его ошибка была мгновенно забыта, ибо в ту же секунду морская гладь ожила и пришла в неистовое движение. Море словно сошло с ума! Послышался громкий возглас: «Вот они где!» Все наши огромные орудия синхронно развернулись в одну сторону и замерли. Они нашли цель…

Нас обстреляли осветительными снарядами. Эти штуки вылетали откуда-то из-за горизонта, парили на парашютах и затем с шипением падали в воду. Я видел вспышки и слышал металлический скрежещущий звук, когда снаряды проносились мимо нашего судна. Один из них с тонким комариным писком пролетел над нашими головами и приземлился где-то на полубаке. Вот черт! Я с трудом подавил желание броситься в укрытие.

— Ну, прямо ночной салют в Хрустальном дворце! — насмешливо заметил один из офицеров.

Дело в том, что падающие поблизости осветительные снаряды не представляют собой опасности. Их назначение — высветить в темноте цель, а для этого они должны приземляться (вернее, «приводняться») позади объекта.

Отлично, значит, пока мы в безопасности! Враг нас не видит, а снаряды предназначались для наших эсминцев.

Эти быстроходные маневренные корабли двигались впереди эскадры и, по сценарию сегодняшнего спектакля, выпускали в неприятеля торпеды. Так и есть! В призрачном зеленоватом свете «осветилок» я отчетливо разглядел серые корабли, оставлявшие за собой пенный след.

— Раздери меня гром, нас обнаружили!

Похоже, моя радость была преждевременной. Осветительный снаряд разорвался где-то за кормой.

И в тот же миг заговорили орудия на борту флагмана.

К ним присоединились наша собственная батарея, а за ней и все остальные… В ярких разрывах снарядов мы наконец-то смогли разглядеть неприятеля: далеко на горизонте обозначились контуры вражеской эскадры — один, два, три, четыре линкора! Они казались такими маленькими — просто стайка белых ящериц на фоне черного моря.

Будь это реальный бой, наши палубные орудия сейчас бы извергали тонны смертельного груза. Мне рассказывали, как бывает на самом деле: огромный корабль на мгновение замирает на месте и, подобно нервному скакуну, прядает в сторону. А люди на палубе внезапно чувствуют, что оглохли. Они подносят руки к ушам и обнаруживают кровь на ладонях. Вот что такое настоящий орудийный залп с палубы линкора.

Вместо того наши прожекторы освещают водную поверхность с гигантскими воронками кипящей воды. Затем световые конусы передвигаются вперед, выхватывают из темноты и пришпиливают к небу вражеские корабли. Неприятель отвечает тем же: крошечные ящерицы выплевывают язычки света, которые по мере удаления расширяются и превращаются в ослепительные конусы.

В результате палуба нашего линкора оказывается ярко освещенной — так что мельчайшие детали видны, как на ладони. Но меня сейчас больше интересует то, что происходит за бортом. А там творится сущее безумие: над морем мечутся лучи прожекторов, похожие на десятки световых мечей. Они сталкиваются в воздухе и перекрещиваются (даже странно, что искры не сыплются). Лучи обшаривают морскую поверхность, выискивая затаившиеся вражеские эсминцы. И каждый из этих лучей символизирует боевой снаряд! Теоретически мы все в данный момент находимся на краю гибели. Несколько долгих минут (которые лично мне показались часами) мы неуверенно движемся вперед — захваченные врасплох, ослепленные. Наши собственные лучи беспорядочно шарахаются из стороны в сторону, но повсюду находят лишь клочья ночного тумана. Мы потеряли противника! Затем еще один маленький поворот и… вот он! Врагу не удалось от нас сбежать. Мы его поймали! Причем сделали это первыми! По легенде сейчас на том месте расплывается огромная лужа нефти, в которой плавают искореженные обломки. Мы выиграли сражение…

Поступает приказ:

— Прекратить огонь.

Один за другим гаснут лучи прожекторов, и на море снова спускается чернильно-черная ночь. Затем впереди вспыхивает огнями флагманский корабль.

— Отменить затемнение.

На нашем судне тоже восстанавливается нормальное освещение. Битва закончена.

Справа от нас покачивается на волнах эсминец.

С него сигналят:

— Привет! У нас ваша железная рыбка.

На конце длинного каната болтается блестящая стальная торпеда, которую мы ночью отправили в сторону врага. Так уж заведено: после каждого тренировочного боя команды эсминцев обшаривают морские просторы, вылавливая все учебные торпеды, и возвращают их владельцам. На воду спускается шлюпка, и на нее водружают стальную находку.

В офицерской кают-компании идет обсуждение прошедших учений.

— На мой взгляд, — высказывается «Ганни», — мы явно запоздали с началом боевых действий. Нам следовало это сделать по крайней мере на десять минут раньше. Ваше здоровье!

— Спешка в таком деле недопустима, — возражает другой офицер. — Я скажу, к чему бы это привело. Мы бы обстреляли неприятеля, он нам ответил. И мы, и они наверняка бы промахнулись в такой темноте… и бросились наутек. Разошлись бы до утра… Кстати, не выпить ли нам по чашечке какао?

На востоке уже занимается заря. «Импенитрейбл», подобно огромному темному холму, вздымается посреди морских просторов. Он медленно движется вперед в сопровождении эсминцев.

4

Сегодня нам предстоит участвовать еще в одном бою — теперь уже при свете дня.

Подготовка идет в небольшом отсеке, расположенном над капитанском мостиком. Инструктор по боевой подготовке просматривает последние радиограммы, выкладывает на карту циркуль и будничным голосом объявляет:

— Через пятнадцать минут входим в контакт с вражескими эсминцами.

Мое внимание привлекла карта, расстеленная на столе. Она давала полное и всестороннее представление о диспозиции невидимого противника. За всеми перемещениями вражеских кораблей велось наблюдение с воздуха, и донесения поступали по радио. Инструктор напомнил мне помощника редактора, который готовит статью о подпольной революции в одном из центральноамериканских государств и пытается воссоздать общую картину, основываясь на сообщениях из дюжины столиц. Выяснилось, что морские просторы, казавшиеся совершенно безлюдными, полны новостей. Вот уж действительно, у флота есть глаза и уши повсюду — под водой, в воздухе, на горизонте и далеко за его пределами.

По радио беспрестанно поступали сведения от небольшой флотилии эсминцев, которая, подобно своре борзых, рыскала в поисках добычи. В десяти милях от нас на поверхность неожиданно всплыла субмарина (а эти диковинные глубоководные создания всегда появляются неожиданно) — лишь для того, чтобы передать сообщение обо всем виденном и слышанном за последние полчаса.