Что ты натворил - Мэттью Фаррелл

— Почему ты не рассказал мне, что она ждет от меня ребенка?

— Она попросила меня не говорить. Она знала, что ты налаживаешь отношения с Ванессой, и подумала, что если расскажет тебе, то все испортит. Она беспокоилась о тебе. Мы несколько раз говорили о том, что она будет делать дальше, а потом звонишь ты и говоришь, что она умерла.

— Что она собиралась делать?

Шон встал.

— Она собиралась оставить ребенка. Она собиралась родить твоего ребенка. Но ты ничего не узнал бы. По крайней мере пока жил с Ванессой. Она бы этого не позволила, — убежденно заявил Шон, вытер горлышко бутылки футболкой и предложил Лиаму: — Хочешь? Помогает переварить новости.

Лиам взял бутылку и сделал глоток. Алкоголь обжег горло. Закашлявшись, он отдал бутылку брату.

— Поверить не могу, что ты мне не сказал.

— Я умею хранить секреты. Как видишь.

— Но это был мой ребенок.

— То есть ты не стал бы убивать ее, если бы знал, что она беременна?

Лиам вскочил с кресла и схватил брата за грудки.

— Я ее не убивал!

Шон оттолкнул Лиама.

— Да, ты все время это повторяешь. Но у нас закончились подозреваемые.

— А что насчет тебя? — крикнул Лиам. — Ты знал про маму и Керри все то же, что и я. Ты мог это сделать.

— Да. Я рискую своей карьерой, действуя за спиной Хекла и Кинана, и пытаюсь зарубить это расследование, защищая главного подозреваемого, но на самом деле виновен. Очень логично. Хорош, Лиам. Тебе надо выяснить, что на самом деле произошло той ночью. Я тебе помогу и клянусь, что скрою, если это был ты, но тебе надо смириться с тем, что могло случиться, пока не пострадал кто-то еще. Я найду помощь, если она тебе нужна.

— Мне не нужна помощь, потому что я ничего не совершал.

— Тогда выясни, кто совершил!

Лиам был зол и напуган. Шон говорил разумные вещи, и это пугало больше всего. Он пришел рассказать брату про Кики и фотографии, но передумал. Не тогда, когда единственный союзник обвиняет его в убийстве. Вместо этого он развернулся к выходу.

— Я любил ее больше, чем ты думаешь, — сказал он через плечо. — Я ни за что не убил бы ее.

— Я не думаю, что ее убил ты, — ответил Шон. — Но тебе придется смириться с этим, на случай если это так. Если это был ты, мы найдем тебе помощь, но я не смогу быть рядом каждый раз. Не когда доходит до такого.

Лиам распахнул входную дверь и покинул дом, спустился по ступенькам и побежал к машине, припаркованной перед домом. Оказавшись внутри, он закричал, разрывая голосовые связки. Боль, страх и гнев смешались в нечеловеческом звуке, наполнившем тесное пространство. Теперь он знал, что ему не к кому обратиться. Никто не захочет помочь ему найти правду. Слишком много улик собралось против него. Теперь это было ясно.

Он действительно остался один.

Шон подождал, пока брат уедет, и прошел в кухню. Порылся в шкафчиках, достал стакан и отнес его вместе с бутылкой «Джека» в гостиную. Поставил все на журнальный столик, потом вернулся в прихожую и остановился у подножия лестницы.

— Можешь выходить. Он уехал.

— Ты уверен?

— Уверен. Он уехал.

Лиам вернулся домой в самом начале вечера. Он как раз поднимался к входной двери, когда на подъездную дорожку завернул автомобиль и осветил фарами дом. Обернувшись, он с удивлением увидел жену.

— Привет, — окликнул он, когда она вылезала из машины. — Надеюсь, я не разбудил тебя сегодня утром. Мне надо было приехать в лабораторию немного раньше обычного.

— Я слышала тебя, но ничего страшного — у меня все равно была ранняя смена, — Ванесса захлопнула дверь машины. — Хотя ты мог бы позвонить.

— Я хотел, но не был уверен, что ты со мной разговариваешь. Я знаю, вчера вечером я все испортил. Прости.

Ванесса пошла по дорожке к нему.

— Как думаешь, мы когда-нибудь разберем гараж, чтобы действительно ставить туда машины?

Лиам улыбнулся:

— Завтра вызову контейнер.

Она проигнорировала его извинение, а это означало, что конфликт, скорее всего, исчерпан. Обычно так и случалось.

— Меня снова попросили отработать двойную смену, — сказала Ванесса, протискиваясь мимо мужа и отпирая входную дверь. — Но я отказалась. Надеялась, что мы можем просто перестать ссориться и устроиться на кровати, чтобы посмотреть телевизор или что-то еще.

— Да, звучит отлично.

Лиам и Ванесса вошли. В доме было тихо. Они скинули обувь и поставили ее в угол рядом со стенным шкафом. Ванесса бросила сумочку на маленькую банкетку под лестницей, расстегнула молнию и достала пачку конвертов.

— Я взяла почту. Мы правда должны деньги всем этим людям?

— Уверен, что да.

Она вручила мужу счета и прошла на кухню, где открыла холодильник и взяла пиво.

— Хочешь чего-нибудь?

— Нет, спасибо.

— Может, закажем китайской еды? Мне сегодня не хочется готовить.

— Хорошо.

Лиам стоял в коридоре и перебирал конверты, не читая. Он не ждал Ванессу так рано, и теперь она будет дома всю ночь. Он взглянул на дверь шкафа. Придется действовать осторожно.

Она показалась из кухни, волосы убраны в аккуратный маленький пучок, еще в медицинской форме, со стетоскопом на шее.

— Так забавно, — начала она. — Сегодня на работе я злилась из-за вчерашнего вечера, а потом вдруг так соскучилась по тебе. Не могу объяснить. Меня просто накрыло такое чувство. К обеду мне было плевать на злость, и я начала думать о том, как сильно хочу быть с тобой. Мне не терпелось оказаться дома.

— Я тоже скучал по тебе. Прости, что был в таком паршивом настроении. Это дело на работе вынесло мне весь мозг.

— Хочешь поговорить о нем?

— Не очень.

— Ладно, — Ванесса сделала глоток пива. — Ты тоже прости. В последнее время я мало бываю дома, а когда бываю, то жду, что ты бросишь все, чтобы мы могли провести время вместе. Это нечестно. Обещаю, что не буду прятаться за работой. Но некоторые из этих дополнительных смен все-таки обязательны. За последнюю неделю пациентов прибавилось, а у нас не хватает персонала.

Лиам положил конверты на стол и подошел к жене.

— Все в порядке. Больше никаких извинений.

Ванесса неловко хихикнула.

— Если психолог узнает, что мы опять столько работаем, она озвереет.

— Это жизнь. Некоторые дни будут напряженнее остальных. Когда становится слишком тяжело, мы бросаем все дела и возвращаемся домой, друг к другу. Как сегодня.