Острота ощущений - Никки Логан

Но все усилия пропали даром, потому что Роб, перебравшись через риф, вскарабкался на борт катера, завел мотор и направился в океан в сопровождении «Ремесленника». И при этом ни разу не оглянулся.

Сезон в этом году подошел к концу.

Каждый год в течение пары недель погода постепенно превращалась из терпимой в опасную. Мало того что сезон муссонов неприятно пережидать в палатке, так еще в это время могут налетать и страшные ураганы. В 2001 году циклон «Уолтер» сломал верхушки почти всех деревьев на Пулу-Килинге и убил сотни птиц. Если бы в тот момент Онор была на острове, она бы вряд ли уцелела.

Тот шторм, по поводу которого беспокоился Роб перед отъездом месяц назад, так и не разразился. Но потом налетел один ураган, другой, третий. С каждым разом они несли все большую опасность для Онор. Пора было возвращаться на остров Хом.

Каждый раз этот момент был для Онор очень печальным. Ее исследования сворачивались до следующего года, в пустых черепашьих гнездах оставалась лишь разлагающаяся скорлупа яиц, птицы, выведя птенцов, покидали Пулу-Килинг. Здесь оставались лишь крабы – доедать останки погибших обитателей острова.

Но в этом году было еще тяжелее уезжать отсюда, ведь Онор знала: больше она сюда не вернется. Доставленное Марком письмо она бросила в мешок с припасами и позабыла о нем на целую неделю, потому что целыми днями напролет тосковала по Робу.

Когда Онор наконец достала скомканный конверт и вскрыла его, то обнаружила, что в нем ее благодарят и предлагают перевести в новый проект, словно всю работу на острове она так долго делала ради этих бюрократов, а не ради себя.

Фыркнув, Онор снова бросила письмо в мешок. Там оно и провалялось на самом дне еще одну неделю. Долгую, тоскливую неделю, в конце которой Онор окончательно стало ясно, что Нэйт и Джонатан покинули этот остров. Она больше не слышала их шепот в дуновении ветра, а в криках крачек ей больше не чудился их смех. Словно они покинули Пулу-Килинг вместе с уходом «Игрока».

Они просто исчезли.

Онор всегда думала, что это произойдет постепенно, а они просто взяли и ушли. Может, потому, что поняли, что она слишком увлеклась сексуальным археологом и позабыла о них?

Она все еще хранила в сердце воспоминания о них, но Нэйт и Джастин больше не ждали ее в зарослях пизоний, не звали ее из океанской дали.

На острове остались лишь птицы, крабы и призрак нежного, заботливого, до смешного самоуверенного мужчины. Его неуловимое присутствие Онор отказывалась признавать, но он появлялся тут повсюду.

Роб сумел встряхнуть ее, вывести из четырехлетней спячки, изменить. Одиночество, такое желанное когда-то, приносившее успокоение, больше не помогало. Теперь оно тяготило.

Именно поэтому двенадцать дней назад Онор отправила на «Ремесленнике» свой ответ на письмо с предложением новой работы. Она согласилась на перевод в другой заповедник. Один период ее жизни завершался и начинался другой.

Онор вздохнула и окинула взглядом лагуну. В этот момент из-за южной оконечности острова показался белый силуэт «Ремесленника».

Матрос Марка помог переправить на катер непромокаемые мешки с ее вещами. Когда последний мешок был поднят на борт, Онор печально оглянулась на тот кусочек рая, который, скорее всего, больше не доведется увидеть. Разрешение посетить Пулу-Килинг получают лишь около десяти человек в год. Вряд ли в будущем она попадет в их число.

– Там кое-кто плывет сюда, – раздался вдруг веселый голос Марка.

Ярко-голубой корпус «Игрока» почти сливался с горизонтом, и катер на мгновение показался Онор лишь миражем. Но это и в самом деле вернулся Роб. Зачем он здесь? После всего, что они наговорили друг другу…

– Похоже, в эту поездку я заберу только твои вещи, – рассмеялся за ее спиной Марк.

«Игрок» подошел к «Ремесленнику», и Роб, перекрикивая шум мотора, коротко приказал Онор:

– Забирайся ко мне.

– Куда мы поедем? – прокричала она в ответ, стараясь не выдать охватившую ее панику.

– А разве это имеет значение? – Одной фразой было все сказано.

Настал момент сделать выбор: отправиться в Брум и начать работу на новом месте или вручить свое сердце мужчине, который сделал ее свободной и которому так хочется верить.

Онор шагнула на борт «Игрока» и села рядом с Робом. Его катер, взревев мотором, заложил крутой поворот и помчался прочь.

Минут десять спустя и остров, и «Ремесленник» остались далеко позади. Онор безумно хотелось прикоснуться к Робу. Она прижалась щекой к его плечу и призналась:

– Я скучала по тебе.

Он заглушил двигатель, повернулся к ней и привлек к себе.

– На какое-то мгновение я подумал, что ты откажешься поехать со мной. Почему ты согласилась? – произнес он, крепко сжимая Онор в объятиях.

– Потому что ты попросил.

Она бы прыгнула сейчас и за борт катера, если бы Роб пообещал, что это будет безопасно.

– А почему ты вернулся на остров?

– Я не мог иначе. Погода начала портиться…

– Ты вернулся из-за погоды?

– Нет. Погода была лишь поводом убедить себя закончить начатое нами. – Роб откинул волосы с ее лица, отстранился, будто внезапно осознав, что не имеет права прикасаться к Онор, и продолжил: – Когда ремонт «Игрока» в доке был окончен, я собрался выйти в море, но накануне вечером решил пропустить стаканчик в баре местной гостиницы. Мы разговорились с управляющей баром, пожилой малайкой по имени Ирит. И она рассказала мне, что из всех двадцати семи Кокосовых островов ни разу не бывала лишь на Пулу-Килинге из-за пенунггу.

– Женщины-духа, охраняющей остров? Я знаю эту старую легенду. Говорят, она насылает жестокие штормы, если на Пулу-Килинг ступает женщина.

Роб кивнул:

– Ирит поведала мне, почему пенунггу так ревностно охраняет свой остров. Она потеряла все, когда была человеком, и нашла утешение в одиночестве на Пулу-Килинге, вдали от родного дома. Каждые сто лет она заманивает на свой остров рыбака или моряка. И тот не в силах противостоять ее очарованию, даже если это грозит ему смертью.

Онор вспомнила про германского солдата, покоящегося в «Могиле боцмана». Он погиб сто лет назад, значит, пришла пора духу острова искать себе другую жертву.

– Местные жители почувствовали, что ты тоже понесла в жизни тяжелую утрату. Они считают тебя воплощением пенунггу – единственной женщиной, которой дух позволил жить на своем острове.

– И я приманила тебя сюда, словно сирена?

– А разве все было не так?

– Ты врезался в риф, потому что пялился на меня.

– Я не мог отвести о тебя глаз. Ты околдовала меня.

– Так ты вернулся, чтобы сообщить мне, что я – дух-хранитель?