Клуб убийств по четвергам - Ричард Осман

Джойс в свою очередь обращается к толпе.

— Радио Кента обещало прекрасное утро, так что не хочет ли кто посидеть с нами? Можно устроиться на целый день, если у кого найдутся свободные столики для пикника.

Рон оборачивается к толпе.

— Кто за то, чтобы посидеть здесь за чашечкой чая?

Толпа оживляется. Собирают столы и стулья, ставят чайник, вспоминают, что есть в шкафу — для выпивки рановато, но посмотрим, не дождемся ли времени. Что бы там ни было, а развлечение. Хотя, опять же, насчет коммунальных платежей он дело говорит.

Ибрагим, стоя у кабины автоперевозчика, завязал разговор с водителем. На глаз он оценил длину платформы в тринадцать с половиной метров и рад узнать, что в ней тринадцать и три десятых. Неплохо, Ибрагим, можешь еще!

Элизабет уводит Стефана домой целым и невредимым. Сварит ему кофе и вернется.

Вызов от Яна Вентама поступает в Файрхэвенскую полицию около половины восьмого. Донна, отпивая клюквенный сок из литровой коробки, слышит слово «Куперсчейз». Она сама предлагает свои услуги и посылает СМС Крису Хадсону. Он сегодня выходной, но не захотел бы пропустить такое.

В семь утра Морин Гэдд позвонила отцу Мэттью Макки. К семи тридцати он встал, оделся, выровнял воротничок священника строго по центру и ждет такси до станции.

Перед воротами к Саду вечного покоя уже два десятка сидячих мест. В основном шезлонги, но среди них один обеденный стул, потому что у Мириам спина.

Баррикада нетипичная, но эффективная. По обе стороны ворот густо растут деревья, так что проехать к Саду вечного покоя теперь можно только сквозь фалангу пенсионеров, из которых кое-кто не упускает возможности вздремнуть на утреннем солнышке. Экскаваторы пока застряли.

Вентам вернулся в машину и наблюдает оттуда. Карен Плейфейр отошла в сторонку и с удовольствием дымит электронной сигаретой с яблоком и корицей.

Яну видны столики для пикника, кулеры со льдом и зонтики. Чай раздают на подносах. Из рук в руки переходят фотографии внуков. Сад вечного покоя — само собой, но большинство проживающих попросту рады летнему пикнику. Яну незачем вмешиваться — как только подъедет полиция, они мигом сложат свои шезлонги и разойдутся по своим делам, если у них тут есть дела.

Ян уверен, что эту живописную компанию скоро ветром сдует, но все же лучше бы полиция не задерживалась. Учитывая, сколько налогов он якобы платит, имеет право требовать.

Элизабет отсутствует на месте действия. Она отвела Стефана домой, а сама по тропке через Блантскую рощу вышла на широкую дорожку к Саду вечного покоя. Она поднимается по дорожке до деревянной скамьи — до скамьи, где сидит и ждет Бернард Коттл.

Она сверху смотрит на Куперсчейз. Изгиб тропы скрывает баррикаду, но вежливый гомон долетает от подножия холма. Всегда ищи не там, где разворачивается действие, потому что там-то оно и разворачивается. Элизабет немного удивлена, что Джойс тоже не поднялась на холм. Может, ей все-таки недостает чутья.

На другой стороне дорожки, метрах в двадцати ниже, слышен шорох, и очень скоро из-за деревьев показывается Богдан с лопатой на плече.

Он поднимается вверх, на ходу вежливо кивает Элизабет.

— Мадам, — здоровается он, проходя. Элизабет не сомневается: будь на нем шляпа, он снял бы шляпу.

— Богдан, — отвечает она. — Я понимаю, вас работа ждет, но не ответите ли на один вопрос?

Богдан, остановившись, спускает с плеча лопату и опирается на ручку.

— Пожалуйста, — говорит он.

Элизабет за ночь все продумала. Право же: чтобы Вентам доехал, проник в дом, пробрался на кухню и убил Тони Каррана за две минуты? Она такое видела, но не в исполнении дилетантов. Так что же она упустила из виду?

— Мистер Вентам не говорил вам, что хочет смерти Тони Каррана? — спрашивает Элизабет. — После ссоры? Может, он просил вас помочь? Может, вы и помогли?

Богдан некоторое время смотрит на нее. Совершено безмятежно.

— Я вижу, что получилось три вопроса, уж простите старуху, — добавляет Элизабет.

— Ничего, зато ответа хватит одного, — начинает Богдан. — Нет, не говорил, нет, не просил, и поэтому нет, я не помогал.

Элизабет внимательно обдумывает его ответ.

— А все-таки все так удачно для вас сложилось. Вы получили выгодную работу, не так ли?

— Да, — кивает Богдан.

— Можно спросить, не вы ли устанавливали сигнализацию в доме Каррана?

— Конечно, — кивает Богдан. — Ян мне все такие работы поручает.

— Так что вы легко могли попасть в дом? И дождаться его?

— Конечно, очень просто.

От начала тропы доносится шум новых подъехавших машин.

— Понимаю, что это бестактный вопрос, но если бы Ян Вентам хотел смерти Тони Каррана, он мог бы поручить это вам? Ваши отношения это позволяют?

— Он мне доверяет, — поразмыслив, отвечает Богдан. — Так что, думаю, он мог бы меня попросить, да.

— А что бы вы сказали? На такую просьбу?

— Что есть работы, за которые я берусь — с сигнализацией, с бассейнами, а есть, за которые не берусь, вроде как убивать людей. Так что, если бы он попросил, я бы сказал: «Послушай, у тебя могут быть веские причины, но сам и убивай, а, Ян?» Понимаете?

— Да, правильно, — кивнув, отвечает Элизабет. — Так вы абсолютно уверены, что не убивали Тони Каррана?

— Абсолютно, — смеется Богдан. — Я бы запомнил.

— Много вопросов у меня набралось, уж извините, Богдан, — говорит Элизабет.

— Ничего. — Богдан смотрит на часы. — Еще рано, а я люблю поговорить.

— Откуда вы, Богдан?

— Из Польши.

— Да, я так и поняла. Из какой части?

— Из-под Кракова. Слышали про Краков?

Про Краков Элизабет определенно слышала.

— Да, очень красивый город. Я там даже была много лет тому назад.

Точнее сказать, в 1968-м, для неформальной беседы по поводу торговой делегации с молодым полковником польской армии. Польский полковник с большим удовольствием превратился в букмекера в Кулдсоне и получил за услуги Британии орден Британской империи, который до самой смерти хранил в запертом ящике стола.

Богдан обводит взглядом холмы Кента. И протягивает ей руку.

— Мне надо работать. Рад был познакомиться.

— И я рада. Меня зовут Марина, — говорит Элизабет, пожимая его большую ладонь.

— Марина? — На лице Богдана опять возникает улыбка — как встающий на ноги новорожденный олененок. — Мою мать звали Мариной.