Дневник самоходчика. Боевой путь механика-водителя ИСУ-152. 1942-1945 - Электрон Приклонский

Наша 53-я армия, выполняя поставленную ей задачу, ведет наступление на Харьковском направлении, придерживаясь шоссе Белгород – Харьков.

Во второй половине дня несколько самоходок из разных батарей остановились слева от шоссе в тенистой тополевой аллее, ведущей в недалекое село.

Не доезжая этой аллеи, видели приятную картину: большое немецкое кладбище со свеженасыпанными длинными могилами. Могилы обозначены березовыми кольями (по числу убитых), выстроившимися в строгие шеренги. Колья в каждой шеренге соединены между собой общей жердью – перекладиной, образуя сразу множество прямых католических крестов.

Старые фронтовики говорят, что это усовершенствование изобрели практичные немцы из похоронных команд, чтобы облегчить свой нелегкий труд по изготовлению огромного количества крестов, на которые здесь, на Восточном фронте, спрос в последнее время особенно велик и неизменно продолжает расти. Что ж, ради такого дела мы готовы пожертвовать энным количеством наших березовых рощ. Не обеднеем: берез и осин у нас много.

Несмотря на трудолюбие и аккуратность немецких гробокопателей, по обеим сторонам шоссе то и дело попадаются не убранные в спешке трупы. Некоторые из них из-за жары уже начали разлагаться и отравляют воздух тяжелым смрадом. Особенно бросался в глаза безобразно раздувшийся и поэтому кажущийся огромным труп раскормленного фашиста в черной форме, должно быть эсэсовца. Он валялся слева от дороги, у самого кювета.

Стоим в тени, внимательно посматриваем вперед. Слева – село, в нем наша пехота. Прямо – широкое поле, за ним молчит лесок. Километрах в трех впереди, правее шоссе красиво раскинулось на высоте еще одно село, белея стенами хат среди зелени садов. По словам пехотинцев, немцев там уже нет, и наш замполит, капитан Кондратов, пожилой, спокойный мужчина, отправился зачем-то туда на «Виллисе». Когда «Виллис», пыля, начал подниматься по проселку в гору, откуда-то из-за села послышались глухие хлопки немецких минометов. Как на ладони мы видели зеленый юркий «козлик», мечущийся среди черных разрывов. Один из взрывов перевернул машинку. Бронетранспортер разведвзвода прибуксировал исковырянный осколками «Виллис» с убитыми шофером и автоматчиком и с тяжело раненным замполитом.

Капитан Кондратов, хотя он и суровый с виду, мне лично нравится. Он по-настоящему заботится о людях, но делает это как-то ненавязчиво и никогда не подчеркивает этого. У него простое худощавое лицо, хорошо знакомое всем в полку. Оно может быть и приветливым, и строгим – по обстоятельствам. Только вчера (или позавчера?) замполит вызывал меня к себе, когда колонна наша была остановлена на полчаса для текущего техосмотра.

К моей машине подбежал ординарец, убитый сегодня, и, обратившись к моей спине (я в эту минуту заглядывал в левый трансмиссионный люк), весело крикнул:

– Товарищ техник-лейтенант, вас к замполиту! Отсюда третья хата, слева по ходу, – показал он для верности рукой и двинулся дальше вдоль колонны разыскивать кого-то еще.

На приеме у начальства, даже полкового, в одиночку мне ни разу не случалось бывать, и неожиданный вызов озадачил меня: с чего бы это такая честь? Явившись без промедления, докладываю.

– Вот, – протягивает Кондратов мне небольшую бумажку, – читайте.

Пробегаю глазами быстрые мамины строчки:

Кровь ударила мне в лицо, мне трудно поднять глаза от бумаги, но я чувствую, что капитан внимательно наблюдает за мной. Наконец он заговорил:

– Ну, что скажете?

Сказать мне, понятно, нечего, но все-таки, неловко переступив с ноги на ногу, я начинаю лепетать что-то в свое оправдание. И какой черт дернул меня!

– Наступаете? Бои? Та-ак... – Взгляд Кондратова стал жестким. – Значит, черкнуть несколько слов, чтобы мать знала, что ты жив-здоров (а большего ей и не нужно), времени у вас абсолютно нет?.. Садитесь, – замполит указал мне на табурет возле подоконника, где лежал лист чистой бумаги и карандаш, – и пишите!

Через пять минут письмецо было готово. Капитан взял у меня из рук сложенный треугольником лист и сказал:

– Я сам отправлю. Так будет вернее. Вдруг вам опять будет «некогда»?

В заключение «проработки» замполит подарил мне на память мамино письмо. Оно бережно хранится в левом нагрудном кармане моей гимнастерки.

* * *

После неудачной разведки в направлении села, перед которым ранило Кондратова, все наши шесть машин, выйдя в поле, открыли огонь по высоте, но минут через пятнадцать-двадцать налетели фашистские штурмовики, и нам пришлось снова уйти в тень посадки. Покружившись над полем и ближним селом, самолеты приступили к делу. Странно, что пикировщики заходили не вдоль аллеи, а почему-то поперек ее, и бомбы рвались то с недолетом, то перелетев дорогу, на которой стояли наши машины в нескольких десятках метров друг от друга. Нам бы наверняка не поздоровилось, если бы немецкие асы оказались более сообразительными.

Устав за день от духоты и жары, я вылез из машины перед самым началом бомбежки и с равнодушной опаской следил сквозь просветы между кронами тополей за бомбами, косо несущимися вниз. Расслышав нарастающий свист, прорвавшийся сквозь отвратительное, душераздирающее завывание авиационных моторов, бросаюсь вместе с соседями на землю или прячусь то за левый, то за правый борт самоходки, то прижимаюсь к лобовой броне перед своим люком. Ефрейтор Шпилев, разведчик, сероглазый, плечистый парень выше среднего роста, ненамного старше меня, с интересом наблюдает за моими маневрами, удобно привалившись спиной к левой гусенице под ленивцем и спокойно покуривая самокрутку. Перед третьим заходом «Юнкерсов» он с участливой улыбкой, без издевки сказал:

– А вы не бойтесь, техник, свиста: эти бомбы мимо прошли. Свою не услышишь и даже...

Тут его слова оборвал оглушительный грохот. Взорвался КВ, замешкавшийся на шоссе, метрах в двухстах от въезда в нашу аллею. Когда дым рассеялся, мы со Шпилевым увидели на асфальте только груду больших обломков: прямым попаданием бомбы танк разнесло на куски.

– ...и даже испугаться не успеешь, – закончил разведчик свою мысль. – Вот как они, – показал он туда, где минуту назад стоял танк. – Эх, не повезло ребятам!

Наконец стервятники отбомбились, порядком исковыряв землю по обеим сторонам неширокой посадки. Мы было вздохнули с облегчением, но на поле впереди начали рваться тяжелые снаряды, а с отдаленной опушки полетели в нашу сторону болванки, с характерным свистом буравя воздух. Всем экипажам было приказано занять свои места в машинах и держаться наготове. Вскоре по аллее прошелестело сообщение солдатского телеграфа: немцы собираются контратаковать при поддержке «Тигров». Но сколько мы ни напрягали зрения, ни одного немецкого танка так и не увидели.