Провинция - Владислав Владимирович Кузнецов

вызвал к себе на разговор.

— Мне доложили, что ты от нас уходишь? — говорит.

— Да. Я возвращаюсь в Казань. После Казани, мне здесь сложно.

— К сожалению, в Казани у нас нет работы, и нам нечего тебе предложить. Раньше у нас был там офис, но теперь…

Старик наивно полагал, что он востребованный работодатель. Он застрял примерно пятнадцать лет назад, и с тех пор не сдвинулся с места.

С ним мы расстались на дружелюбной ноте. А ещё на дружелюбной ноте я распрощался с Раимом. Я вышел покурить на крыльцо, как тут же ко мне подошёл Раим.

— Слышал ты уходишь? Мы ведь только начали нормально работать, — говорит он.

— В смысле только начали нормально работать? — голову даю на отсечение, что именно Гузель подослала Раима ко мне. И клянусь, я понял это сразу же.

— Мы же только начали работать, — перефразировал Раим, но получилось ещё более неестественно.

— Я возвращаюсь в Казань. После большого города здесь очень скучно.

— Да, у меня тоже такое было, как только приехал сюда.

— А откуда ты приехал?

— Из Ташкента. Ну ладно, счастливо тебе, — сказал и ушёл.

Неделю работать мне не пришлось. На третий день, вернувшись с обеда, Гузель сказала:

— Можешь одеваться и идти домой. Что ты здесь будешь сидеть.

Я собрал свои вещи и чуть не забыл попрощаться с Гузель.

— Пока, — ответила она мне так же.

Я поспешил к Гульшат. С ней я точно не мог не попрощаться. И, пока поднимался, поклялся себе, что поцелую её на прощанье.

— Здравствуйте, — говорю, заходя в её кабинет. — Я ухожу.

— Уже?

— Ну да. Пришёл попрощаться.

— Нашли кого-то вместо тебя?

— Нет, но мне до этого нет дела.

— Давай, прощай. Без тебя, конечно, будет не так интересно.

Я потянулся к ней с объятиями, она их приняла. А когда мы разнимались, я поцеловал её в щеку, а потом и в губы. Она на это ничего не сказала. Мы ещё раз попрощались, и я ушёл.

Ни с чем не сравнимое чувство идти домой, уволившись. Кажется, что весь мир открылся перед тобой, открылся для новых возможностей. И чем более нелюбимая работа у вас была, тем большие возможности откроет мир перед вами. Увольняйтесь почаще. Одно условие: вы должны уволиться по собственному желанию.

36

— Хорошо, что ты мне позвонил, нам нужно увидеться, — говорит мне Алёна.

В магазине, куда мы зашли за пивом, Алёна настояла на том, чтобы я купил себе не меньше двух бутылок. А всё потому, что она тоже хотела купить себе две бутылки, и, чтобы не выглядеть перед продавщицей нелепо, уговорила меня купить не меньше, чем у неё.

Мы двинули в сторону ипподрома. Я спрашиваю:

— Что у тебя случилось?

— Ничего. Я теперь свободная девушка, и хочу напиться.

— Свободная? А Дима?

— Мы с ним расстались.

— Вы с ним расстались? Или он тебя бросил?

— Лучше сначала выпьем, и я тебе всё расскажу.

Мы пришли на своё место и сели. Я только думал открыть первую бутылку, как краем глаза увидел, что к нам идёт мужчина. Он был вдалеке, но я смог разглядеть на нём форму.

— Постой, — говорю я Алёнке. — Пока не открывай пиво, к нам идёт кто-то. Возможно, это участковый.

Мужчина шёл именно к нам. Вообще-то он почти бежал. Он пробирался через всю трибуну, запыхаясь и спотыкаясь. Когда он подошёл к нам совсем близко, я увидел на нём форму МЧС.

— Здравствуйте, молодые люди, — говорит он, глубоко дыша. — Вы не видели здесь человека в белом халате и в белых тапочках?

— Не видели, — отвечаем.

— Точно не видели?

— Точно не видели. А что произошло?

— Из психбольницы сбежал пациент. В городе мне сказали, что он направился в эту сторону.

— Нет, мы не видели.

Мужчина в форме ушёл. Он присоединился к другим мужчинам в форме. На поиски сбежавшего выделили целую группу, я видел, как они прочёсывали местность, совещавшись, куда лучше направиться. Но мельтешили они не долго, через несколько минут они пропали с моего поля зрения.

— Как у него получилось сбежать из больницы? Неужели его не смогли поймать? — рассуждала Алёна.

— А ты бы стала его ловить, если бы увидела на улице?

— Я-то нет, но мужчины должны были что-нибудь сделать.

— Кому это надо? Тем более, на нём не написано, что он сбежал из психушки.

— Он же был в белом халате. Слышал, что мужик сказал?

— Ага. В белом халате и тапочках.

— Каких ещё тапочках?

— Тот мужик сказал, что сбежавший был в белом халате и в белых тапочках.

— Не говорил он ничего про тапочки.

— Нет, он сказал так.

— Он сказал только про халат, про тапочки ты уже придумываешь.

— Так что у вас с Димой произошло?

— У нас всё было хорошо. Он даже познакомил меня со своими родителями. Я им не понравилась, и через неделю он меня бросил.

— Как ты узнала, что ты не понравилась его родителям?

— Дима мне об этом сам сказал.

Я засмеялся во весь голос.

— Мать, ну ты и влипла с этим Димой, — говорю.

— Ну, кто ж знал-то?

— Я знал. Я тебе ещё в начале сказал, что он тебе не пара.

— Ты просто так это сказал.

— Нет, не просто так. По нему видно, что он быдловатой натуры. Такие не становятся ни хорошими мужьями, ни хорошими отцами.

— А он мне ещё позвонил спустя несколько дней, как меня бросил, и предложил покататься на машине и заняться сексом.

Я снова смеюсь во весь голос.

— Мой вердикт: этот Дима изначально не хотел быть с тобой всерьёз. Он заполучил себе секс, ему надоело,