История моей смерти - Антон Дубинин

Но Робин не устрашился и не разозлился. Он в своей куртуазной манере скрестил руки на груди и рассмеялся.

— Во-первых, леди, ваш достойный батюшка давно бы рад и без стоящей причины перевешать моих людей, но пока из схваток с вашими егерями победителями выходили все-таки мы, — сообщил он, отсмеявшись и отвешивая легкий поклон. — А во-вторых, упаси меня Господь дурно обойтись с женщиной — будь она баронесса или простая свинарка. Я только хотел предложить вам помощь и дружеское участие, потому что, как видно, вы в них нуждаетесь.

— С чего это вы взяли? — возмутилась Мария. Еще бы ей не возмутиться! Человек, укравший ее коня, теперь предлагает ей дружеское участие! Может, даже хочет, чтобы она на коленях выпрашивала обратно свою собственность?

— Во-первых, вы заблудились, а я знаю этот лес несравненно лучше вашего, — спокойно объяснил наглец. При этих его словах девушка поняла, что и в самом деле не знает, далеко ли отсюда до дороги и в какую сторону. И это не прибавило ей уверенности в себе! — А во-вторых, без крайней нужды молодая благородная дама не станет разъезжать по этому Лесу одна. Он, знаете ли, Опасный. Вас в детстве не учили, что даме нельзя ездить без сопровождения?

— А вас в детстве не учили, что воровать чужих коней — нехорошо? — не выдержала Мария. Очень уж ей сделалось обидно. День был солнечный, а ситуация — безнадежная.

Разбойник на эти слова только плечами пожал — и у Марии отлегло от сердца. Она уж думала, что его разозлила, и он сейчас растеряет остатки учтивости! Но Робина — я убедился на собственном опыте — почти невозможно было вывести из себя. Может, потому он и «дослужился» до атамана?

— Христианская мораль мне не вовсе чужда, — признался он. — Но имейте снисхождение к моему роду занятий! Я ведь разбойник. А с такой профессией можно умереть от голода, если не попускать себе некоторых мелочей. Вы знаете, это как с убийством: вообще-то убивать нельзя, но на войне — немножко можно. Особенно если стараться вести себя наилучшим образом даже в таком положении; например, не добивать раненого — в битве и не грабить дам и священников — на большой дороге. Поэтому коня я вам, конечно же, верну с извинениями за простую натуру моих людей. Если бы вы сообщили им, что это ваш конь, а не прятались — вы бы получили его обратно без долгих споров. Впрочем, может быть, так и лучше. Иначе мы с вами бы не познакомились.

— Я и не желаю с вами знакомиться, — отрезала Мария, едва не плача. — Раз вы такой благородный, отдавайте мне коня. Сейчас же.

— Сначала ответьте, куда вы на нем собираетесь поскакать. Я не собираюсь потворствовать неразумным поступкам. Мои люди могут сопроводить вас до самого замка вашего отца…

— Да не ваше это дело, куда я еду! — вскричала Мария почти что жалобно. — Отдайте коня, все равно ничего хуже вас я в этом лесу не встречу!

— Ошибаетесь, леди, — покачал головой Робин. — Времена изменились, теперь в Опасном Лесу есть опасности и кроме нас. Вы получите коня только в обмен на откровенность. Куда едет леди баронесса Башни втайне от собственного отца? Уж наверное не в церковь — иначе ей следовало бы свернуть еще две мили назад. Или вовсе не заезжать в лес.

Марию тошнило от его проницательности. Но делать-то было нечего!

— Предположим, я направляюсь в гости, в Замок Сердца, — осторожно сказала она. — Теперь довольны? Отдавайте коня!

— Не так быстро, леди, — Робин придержал ее за руку, отчего она отдернулась, как от змеи. — Может быть, после нашего разговора вы передумаете и поедете все-таки домой. Второй вопрос: к кому вы едете в гости?

— Не ваше дело! — снова вспыхнула Мария, но снова смирилась от безвыходности. — Ну хорошо. К сыновьям покойного барона, сэрам Эрику и Рейнарду. Принимаете ответ?

— Тогда, к сожалению, вам нечего делать в поместье Сердца, — подходя еще чуть-чуть ближе, сокрушенно сказал атаман. — По моим сведениям, сэр Эрик либо мертв, либо пропал без вести, и сэра Рейнарда тоже нет в замке. Земля захвачена неким сэром Роландом из Замка Орла. Слышали о таком?

— Лжете, — выдохнула Мария, ее и без того не маленькие глаза стали как две плошки. — Не может быть…

(Только потом, смущенно объяснила она мне, я поняла, зачем он так близко подобрался. Боялся, что я в обморок упаду. Не знал, что дамы Белой Башни — крепкие, им нюхательная соль не нужна…)

— Благодарите Бога, что мы помешали вам туда доехать, — посоветовал Робин. — Там сейчас куда опасней, чем в нашем, так сказать, разбойничьем логове. И доказать, что я не лгу, довольно просто. Эй, Сокол! — присвистнул он в сторону. — Где сейчас мой оруженосец? Все еще спит после вчерашнего? Не подумайте дурного, леди, он просто вчера был занят со своими людьми. Значит, это, он здесь дрыхнет или в келье? Езжай вперед и растолкай, пускай выбирается навстречу. Скажи — к нему невеста приехала. Не каждый день невесты приезжают…

— А потом она просто отказалась уезжать, — сокрушенно сообщил Рей. — По-моему, глупость страшная. Белобашенное каменное упрямство… Сарацинская настырность…

— Называй как хочешь, — фыркнула Мария. — Уеду только вместе с тобой. Мы помолвлены, если ты не забыл, а значит — в ответе друг за друга! Троицын день, между прочим, подходит. Можем пожениться, можем и помолвку расторгнуть.

— А твой отец? — осторожно спросил я. — Он ведь, наверное…

— Конечно, волнуется, — Мария повесила голову. Похоже, ее это все-таки задевало. — Но я… Я сделала, что смогла! Послала ему весточку. С одним отцовским человеком, которого на дороге пограбили. Робин его тем и утешил, что за письмо от дочери барон его наградит куда больше, чем мы… то есть они его — обчистили. Я там написала своей рукой, что со мною все в порядке, и искать меня не нужно… Пока не объявлюсь сама.

— Думаешь, хоть одного родителя утешит такое сообщение? Особенно — сэра Руперта?

Мария, видно, так не думала. Она вместо ответа всадила твердый кулачок в бок моему бедному брату.

— А что ты мне говоришь? Вот ему скажи! Это из-за него мы тут… Бог весть чем занимаемся!

— На самом деле твой приезд, братик… Это все меняет, — медленно выговорил Рей, не обращая на Мариины побои никакого внимания. И я хочу… в общем… Ну…

— Чего?

— Покаяться, — трудно выговорил он, не глядя мне в лицо. — Это же получается, ты там сидел в плену. У этого колдуна. И ждал, что я приеду… По обещанию. Хоть какой-то помощи ждал. А я…

— Да ладно, это я виноват, — я обнял брата за плечи, радуясь, что не видно, как я реву. Надо же было так поломаться за последнее время — слезы совсем близко и выливаются наружу от любого пустяка! — Я проиграл поединок. Из-за этого все и покатилось под гору… Может, правда следовало отказаться. Или позволить тебе драться вместо себя…

— Нет, я виноват, — упрямо (Рей уперся рогом) продолжал он. — Я поверил, что ты умер. Даже не видя тебя мертвым… Отказался на что-то надеяться. В общем, свалял большого труса.

Я вспомнил, какое у него было лицо, белое в ночной темноте, когда он все держался за мое стремя и снизу вверх говорил, что вернется.