Колода предзнаменования - Кристина Линн Эрман

– В последнее время ты так много работаешь. Наверное, приятно наконец отдохнуть.

– Я еще не закончила, – ответила Августа, взбалтывая янтарный напиток в бокале. – Вечером я вернусь в участок. Просто хотела сделать перерыв на пару часов.

– О… – Начало уже было не самым многообещающим. – Я тут подумала… может, я могу чем-то еще помочь на патруле?

Августа поставила бокал на перила веранды и раздраженно посмотрела на дочь.

– Хочешь, чтобы я чаще ставила тебя на патрули?

– Нет, – быстро перебила Мэй. – Я имела в виду, э-э, своими силами. Ты же знаешь, если бы я могла лучше присмотреться к тому, что провоцирует заразу…

– Это неточное искусство, – отмахнулась Августа. – Просто сосредоточься на патрулях и отчетах для меня, ладно?

– Но люди по-прежнему заболевают!

Этим утром доложили о еще двух случаях, в сумме их стало пять. Мэй предполагала, что ее мать придет в ярость, но вместо этого она выглядела спокойной. Даже слишком.

Августа сощурилась. Брут – тот мастиф, что покрупнее – поднял голову и сонно приоткрыл свои черные глаза.

– Думаешь, я этого не знаю?

– Я просто говорю, – Мэй нервно покосилась на пса. Она любила их, но они, несомненно, слушались только ее мать. Может, они и не спутники, как Орфей, но зато хорошо чувствовали, когда их хозяйка была расстроена. – Я хочу остановить это. И, кажется, могу.

– Как? – спросила Августа без всякого интереса. Уж лучше бы она кричала.

– Э-э… – Мэй смущенно переминалась с ноги на ногу. Обычно она за словом в карман не лезла, но сейчас не имела ни малейшего представления, что сказать. Скорее всего, мать сразу же поставит крест на ее затее, что лишь докажет Эзре, что их усилиях были бесполезными. – Я тут думала… Многие поколения Готорнов обладали силой гадать по картам. Но был ли среди нас кто-нибудь, кто мог изменить гадание?

Лицо Августы, которое еще секунду назад выражало апатию, мгновенно изменилось. Ее челюсти напряглись, руки в перчатках схватились за подлокотники, когда она наклонилась вперед.

– Изменить гадание? В смысле будущее?

Мэй кивнула.

– Что-то вроде того.

– Тогда да, – тихо ответила Августа. – Наша основательница обладала такими способностями.

– Хетти Готорн могла менять будущее?!

– Предположительно. – Августа поджала губы. – Мэй, только не говори, что это – твоя грандиозная идея.

– Это могло бы сработать. – В ее груди набухла обида.

– Хетти создала карты. Никто и никогда не мог орудовать ими так, как она.

– А они пытались?

– Вообще-то да, – Августа так смотрела на дочь, что Мэй казалось, будто она оценивала ее адекватность. – Серость полностью их поглотила. Ты понимаешь?

Ну, теперь все ясно. Даже если Мэй расскажет ей о том, что сделала, Августа ни за что ей не поверит. Мать видела в ней не более чем ребенка с глупыми затеями.

– Понимаю, – прошептала она.

– Твой отец питал к ней непомерный интерес, – продолжила Августа, потянувшись за виски. Кубики льда стукнулись друг о друга, когда она сделала глоток, не обращая внимания на прохладный октябрьский воздух. – Его вопросам не было конца.

Сердце Мэй подскочило к горлу. Такого она не ожидала. Августа никогда не говорила о ее отце. Возможно, это уже не первый бокал…

– Папа хотел знать… о Хетти? – постаралась она спросить как можно более осторожно. Вряд ли ей еще представится такая возможность.

– Он хотел знать о всех нас, – Августа грустно улыбнулась. – Мы и сошлись-то только из-за его исследования по оккультизму. Мне стоило догадаться, что его интересовало только изучение нас. Он пытался понять, как я работаю, словно я какая-то чертова машина.

Мэй никогда не слышала такой точки зрения на их отношения.

– Почему его это так интересовало?

– Не уверена в этом, – Августа ненадолго замолчала. – Я не знаю, что он искал, только то, что он этого не нашел. Независимо от того, сколько интервью он брал. Но все это давно в прошлом. Нельзя задавать вопросы, когда на них некому ответить.

Она взглянула на Мэй блестящими глазами и покачала головой, словно пыталась что-то стряхнуть.

– Итак, у тебя все еще есть план, как избавиться от заразы?

– Нет, – тихо солгала Мэй, уходя с веранды. – Уже нет.

Она пришла сюда за ответами, а вместо них нашла сомнения и еще больше вопросов. Она закрыла за собой дверь и пошла в свою комнату, пытаясь привести мысли в порядок.

Как у нее могли быть те же способности, что и у Хетти Готорн? И что именно искал ее отец, что так расстроило Августу?

Вайолет пришла на вечеринку в честь Дня рождения Джастина, но пока что праздник больше походил на похороны. Они с Харпер стояли на краю лесной поляны за домом Готорнов в гордом одиночестве, не считая бревен, положенных перед небольшим костром, и птичек, щебетавших на ветках. На деревья повесили гирлянды, и из портативной колонки лилась шумная поп-музыка.

– Ты вроде говорила, что здесь будет куча народа, – обратилась она к Харпер.

– Должна быть, – встревоженно ответила та. – Ничего не понимаю… где все?

– Все уже здесь.

Мэй вышла из-за деревьев. На ней была короткая розовая толстовка, джинсы с высокой талией и блестящие кроссовки на платформе цвета сладкой ваты. Выражение ее лица намекало на то, что она бы предпочла быть где угодно, только не здесь. С другой стороны, у нее всегда такое лицо.

– Не может быть, – сухо возразила Харпер. – Он забыл разослать приглашения или что?

– Город знает, что у него нет сил. – Мэй постучала по экрану мобильного, и песня сменилась очередной бодрой мелодией, которая звучала бы более к месту в переполненном клубе, чем на почти пустой поляне. – Отсюда и последствия.

– Но они не злятся на нас, – заметила Вайолет.

– Да, – тихо согласилась Харпер. – Только на него.

Желудок Вайолет скрутило. Она согласилась прийти на вечеринку лишь потому, что этого хотела Харпер, хоть та и отказывалась это признавать. В последнее время у нее было слишком много всего на уме – зараза, охватившая лес, изменившиеся силы, а теперь и Айзек. Во время их расследования с ним что-то случилось, но Вайолет, как всегда, не хотела на него давить. Может, он просто расстроился из-за брата.

Она не знала, что и думать об этом новом Салливане. Айзек говорил, что это он виновник шрама на его шее, и явно в это верил. Однако татуировки и мышцы Габриэля казались таким же защитным механизмом, как свитера с высоким воротником Айзека и его потребность повсюду носить с собой книги, как щит. Каким бы крепким ни был Габриэль, он не выглядел как человек, способный напасть на собственного младшего брата. Но это ничего не значило. В Четверке Дорог полно хороших лжецов.