Игра судьбы - Скарлетт Сент-Клэр

Он сел на свой черный кожаный диван, прежде чем ответить.

— А что тут рассказывать? На протяжении многих лет я предлагал многим смертным один и тот же контракт — в обмен на деньги, славу, любовь — они должны отказаться от своего порока. Некоторые смертные сильнее других и побеждают свои слабости.

Это было немного сложнее, и пока он говорил, он чувствовал, как нити, покрывавшие его кожу, горят от каждой неудачной сделки, которую он заключил с Судьбами.

— Победа над болезнью-это не сила, Аид, — сказала она, садясь напротив него и поджимая под себя ногу.

— Никто ничего не говорил о болезнях.

— Зависимость-это болезнь. Это невозможно вылечить. Этим нужно управлять.

— Это управляется, — утверждал он.

Он добился этого, заставив смертных соблюдать их соглашения, напомнив им о том, что они потеряют, если потерпят неудачу, — свою жизнь.

— Как? Большим количеством контрактов?

— Это другой вопрос — отрезал он, но она казалась невозмутимой и подняла руки, давая понять, что готова к следующему раунду. Аид отставил свой бокал в сторону и повторил ее позу. Когда у неё вышел камень, а у него ножницы, она спросила:

— Как, Аид?

— Я не прошу их отказаться от всего сразу. Это медленный процесс.

Он не хотел признавать, что не дал смертным возможности справиться со своими пристрастиями. Это было их дело — найти способ справиться со своей зависимостью. Когда он не стал вдаваться в подробности, они сыграли еще один раунд.

На этот раз, к облегчению Аида, он победил.

— Что бы ты сделала? — спросил он, потому что ему было любопытно, и у него не было ответов.

Она моргнула, нахмурив брови.

— Что?

— Что бы ты изменила? Чтобы помочь им?

И снова он почувствовал укол разочарования, когда ее рот удивленно приоткрылся от его вопроса, но выражение ее лица быстро изменилось, став решительным.

— Во-первых, я бы не позволила смертному рисковать своей душой.

Он фыркнул на ее критику, но она продолжила.

— Во-вторых, если ты собираешься заключить сделку, попроси их пойти на реабилитацию, если они наркоманы, еще лучше — заплати за это. Если бы у меня было всё богатство мира, как у тебя, я бы потратила его, помогая людям.

Она понятия не имела о его влиянии или о том, как он поддерживал равновесие, торгуясь с худшими в мире, чтобы накормить обездоленных.

— А если у них случится рецидив?

— И что? — спросила она, как будто это ничего не значило. — Жизнь там трудна, Аид, и иногда жить в ней и есть само наказание. Смертным нужна надежда, а не угрозы наказания.

Аид обдумал ее слова. Он знал, что жизнь тяжела, но он знал это потому, что мог видеть бремя, лежащее на душах, когда они появлялись на его пороге, а не потому, что он действительно понимал, что значит быть смертным и существовать в Верхнем Мире.

Через мгновение он поднял руки, как она делала раньше, чтобы подать сигнал к новой игре. Когда он выиграл, он взял ее за запястье и перевернул ее руку, положив ее ладонь плашмя, пальцы коснулись повязки, завязанной там.

— Что случилось?

Ее смех был хриплым, как будто она думала, что было глупо спрашивать.

— Просто царапина. Это ничто по сравнению с ушибленными ребрами, я обещаю.

Челюсть Аида сжалась. Возможно, не было никакого сравнения, но ему не нравилось, что он не мог уберечь ее от боли в своем царстве. По правде говоря, это была небольшая часть большего страха — что он не сможет защитить ее от тех, кто хотел бы причинить ему вред.

Через мгновение он запечатлел поцелуй на ее ладони, посылая магический разряд в ее кожу, чтобы залечить рану. Когда он отстранился, то встретил ее разгоряченный взгляд.

— Почему это тебя так сильно беспокоит? — прошептала она.

«Потому что ты моя», — хотел сказать он, но эти слова застыли у него в горле. Он не мог их произнести. Они знали друг друга неделю, и она понятия не имела о нити, которая связывала их вместе, только о сделке, которая вынудила ее быть здесь. Поэтому вместо этого он прикоснулся к ее лицу. Он хотел поцеловать ее, чтобы как-то передать эту отчаянную потребность, которую он испытывал, чтобы она была в безопасности во всех отношениях, но как только он начал наклоняться вперед, дверь в его кабинет открылась, и в комнату вошла Минфа. Она резко остановилась, ее глаза сузились в щелочки.

Разве он не приказал ей стучать?

— Да, Минфа? — спросил он, стиснув челюсти. Лучше бы у нее была веская причина для этого перерыва… Но он сомневался, что это так.

— Милорд, — натянуто произнесла она. — Харон попросил вашего присутствия в тронном зале.

— Он сказал, почему?

Он не пытался скрыть раздражение в своем голосе.

— Он поймал незваного гостя.

— Незваный гость? — спросила Персефона, ее любопытный взгляд упал на Аида.

— Как? Разве они тонут в Стиксе?

— Если Харон поймал незваного гостя, вполне вероятно, что он пытался проникнуть на его пароме, — ответил он, вставая и протягивая ей руку, чтобы она взяла. — Пойдем, ты будешь со мной.

Если бы ей было интересно узнать о нем и его царстве, она бы все равно захотела присутствовать при этом. Возможно, она увидит, какие требования предъявляют к нему смертные.

Она вложила свои пальцы в его ладонь, и он повел ее по коридорам своего дворца в свой похожий на пещеру тронный зал, Минфа шла впереди.

В начале своего правления Аид пользовался этой комнатой чаще, чем любой другой частью своего дворца. Это было единственное место, которого души боялись больше, чем Тартара, потому что это было место суда. Он восседал на своем обсидиановом троне, окруженный черными флагами с золотыми нарциссами, и, не задумываясь, отправлял души в мрачную вечность. Тогда он был безжалостным, злым и ожесточенным, но теперь это было его наименее любимое место в его царстве.

Харон ждал их, его коричневая кожа горела на фоне белых одежд. Он был даймоном — божественным существом, которое перевозило души через реку Стикс. Он встретился взглядом с Аидом, прежде чем скользнул к Персефоне, в его темных глазах вспыхнуло любопытство. Под его пристальным взглядом Персефона начала убирать свою руку из его, но хватка Аида усилилась. Он подвел ее к своему трону, показывая рядом с ним трон поменьше, состоящий из тех же зазубренных краев, но из слоновой кости и золота.

Он жестом пригласил ее сесть и понял, что она собирается запротестовать.

— Ты богиня. Ты сядешь на трон.

Эти слова были похожи на