Полосатый геноцид - Сергей Зверев

В наступившей тишине Сандерс поднялся с земли, отряхнулся и подошел к Карверу. Брезгливо отпихнул лежащий на приятеле труп воина мбунде, нашпигованный пулями. От зарослей бежали остальные американцы. Видя, что им никто не отвечает, они прекратили стрельбу. Сандерс тем временем помог Карверу подняться. Инструкторы бросились развязывать своего начальника, что-то радостно горланя о том, как они показали «этим вонючим обезьянам». Практически каждый успел помесить ногами мертвых дикарей. И вдруг один из инструкторов, здоровый мексиканец по фамилии Родригес, ввел Сандерса в натуральный ступор, по-простецки хлопнув его по плечу со словами:

– А ты здорово придумал с прожекторами! Просто класс! Мы их словно в тире поснимали – раз-раз, и готово.

Ошеломленный блондин не успел ничего ответить мексиканцу: развязанный Карвер, отдышавшись и потребовав тишины, в свою очередь, озадачил соратников неожиданным вопросом:

– Где Рейвен? Эти, – он пнул убитого мбунде носком ботинка, нагнулся и поднял его оружие, – собирались отдать меня ему.

– Но при чем здесь твой заместитель, Сэм? – вопросом на вопрос ответил удивленный Сандерс. – Ты же сам отправил его в Монровию за амуницией накануне своего исчезновения. В учебный центр он, правда, до сих пор не вернулся, но…

Джон Сандерс замолк, пораженный осенившей его вдруг догадкой, – так вот о ком говорил главный из дикарей, когда спрашивал: «Где тот, с кем я говорил?» Он говорил о Рейвене! Но почему… Внезапно осознав, что услышанное им перед перестрелкой гудение не только не исчезло, но и усилилось, Сандерс отвлекся от странного разговора и своих мыслей, видя, что остальные также недоуменно оглядываются по сторонам. Что же это, черт возьми, гудит?

Спецназовцы не ушли от поляны, но все же приняли предупреждение Ольги во внимание и к машине с ульями решили пока не приближаться – слишком многое еще оставалось неясным. Очень скоро Локис понял, что Барышня не ошибалась, – сначала кто-то целым стадом, но довольно тихо, к тому же пригнувшись, протопал позади десантников в сторону берега, потом еще один сократил путь через высокую траву перед ними, благо часовых там уже не было. И не прошло и пяти минут, как они из своего укрытия уже наблюдали за жутким зрелищем, развернувшимся на поляне в свете внезапно вспыхнувших прожекторов, часть которых оказалась размещена прямо на деревьях перед десантниками. «Хорошо, что не вышли на поляну, – машинально отметил Махов, – а то сейчас оказались бы у всех на виду…» «Это не бой, это бойня», – с отвращением думал Локис, глядя, как полуголые африканцы падают, скошенные автоматными очередями. Хорошо, если хоть один из них успел хоть пару раз в ответ на спуск нажать. А ведь наверняка – ни один. При этом патронов на них перевели – толковому снайперу на роту бы хватило. Да, это очень по-американски…

Потом из кучи трупов вдруг поднялся американец – тот самый, с немыслимо белой для Африки кожей, который приехал на «Хаммере», – и помог подняться связанному заложнику. Следом из кустов прибежали другие американцы – те, что перестреляли негров, и принялись чисто по-детски радоваться своей «победе», при том, что среди них, кажется, тоже имелась парочка афроамериканцев. Радовались они, впрочем, недолго – пока освобожденный заложник не озадачил их каким-то вопросом. В наступившей паузе сквозь шум ветра Локис услышал странно знакомое гудение.

И вдруг Владимир вспомнил, как много лет назад, впервые оказавшись на пасеке деда Тимофея, очень боялся пчел. И как дед, который серьезно, без ненужного юмора отнесся к страхам внука, учил его, маленького, как надо спасаться от разъяренного роя, – прыгать в воду. Рядом с ульями у деда был пруд. Под водой пчела не достанет, учил дед.

Зловещее гудение нарастало.

– Это пчелы! Пчелы-убийцы! Быстро к воде! – почти кричал Локис, подхватывая связиста. Махов бросился на помощь, вдвоем они поволокли раненого по зарослям к реке. Гудящая смерть не отставала и лишь своевременная реакция Владимира дала десантникам шанс. За спиной на поляне, там, где было светло как днем, вновь загремели выстрелы, послышались крики. Но русские десантники, похоже, стрелков не интересовали. Да и стрельба очень быстро прекратилась. Крики боли и ужаса вперемешку с отборной руганью тоже доносились недолго. Воспользовавшись секундной задержкой на берегу, ничего не понимающий Решето возмущенно прохрипел:

– Вован, ты что, совсем охренел?!

– Это пчелы-убийцы! Что, не слышишь, как гудят? Кроме воды, нас сейчас ничто не защитит! – отвечал тот, спихивая связиста в реку и слыша, как рядом ныряет старлей. Прыгнул сам, погружаясь с головой. Выдержал в теплой мутноватой воде сколько смог. Вынырнул. Первое, что услышал, – гудение пчел уже прямо над головой. Успел заметить отнесенных течением товарищей, но почувствовал леденящее прикосновение пчелиных лапок к лицу и снова нырнул. Так повторялось раз за разом. Он попробовал считать погружения, чтобы не потерять чувство времени, но очень скоро сбился и думал только об одном – чтобы хватило сил дождаться, когда пчелы улетят. Вынырнуть, попытаться глотнуть воздуха, слыша гудение пчел и чувствуя прикосновение их лапок, снова нырнуть. Вынырнуть, выдохнуть, вдохнуть, нырнуть. Рассвирепевшие пчелы стояли плотным столбом над водой. Здорово мешало оружие, однако вбитые в сознание рефлексы десантника не позволяли его бросить. Вынырнуть, выдохнуть, вдохнуть, нырнуть. Глаза уже ничего не видели. В легких все горело – казалось, попади в них вода, изо всех щелей повалит пар. Участившийся пульс кувалдой молотил в виски. Выныривая, Локис даже не пытался разглядеть старлея и связиста, довольствуясь громкими всплесками поблизости. Похоже, им тоже было нелегко. Он и сам не брался угадать, сколько еще выдержит – и пчелы не дедовские, и африканская река – не подмосковный пруд. Но чувствовал, что силы на исходе. Пережженные недостатком воздуха легкие требовали кислорода, но пчелы не давали вдохнуть как следует. «Еще немного, и всем нам хана», – думал Владимир, зажмуриваясь и снова уходя под воду. Вынырнуть, выдохнуть, вдохнуть, нырнуть. Владимир уже не представлял, сколько времени это продолжается. Казалось, что целую вечность, но он понимал, что гораздо меньше, – вечность бы он не выдержал. Вынырнуть, выдохнуть, вдохнуть, нырнуть. Снайпер уже не думал о том, что кто-то может наблюдать за ними с берега. Перед глазами вращались какие-то разноцветные круги, оружие и намокшая одежда тянули вниз, вода настойчиво рвалась в легкие…

Столпившиеся в центре освещенного круга американцы озадаченно осматривались по сторонам, прикрывая глаза. Эйфория от быстрой победы проходила тоже быстро, инструкторы уже начинали испытывать дискомфорт от того, что стоят на виду, не видя почти ничего вокруг. Джон Сандерс снова водрузил на грудь свой «ингрэм», вставил в него вместо оставленной для дикарей «пустышки» полный магазин и как-то сразу почувствовал себя увереннее. Майор Карвер тоже вооружился, подобрав винтовку и патронную сумку одного из убитых дикарей. Прожекторы по-прежнему слепили их, а странное гудение становилось все отчетливее. Сандерс повернулся к Карверу:

– Погоди, Сэм… Ты хочешь сказать, что Рейвен…