Записки бандитского адвоката - Валерий Карышев

Брали практически каждые два-три дня, причем брали после проведения наблюдения. Одних боевиков взяли, следя за их машиной. Они ехали, ничего не подозревая, когда за ними пристроилась машина ГАИ и последовал приказ остановиться. Подрулив к обочине, ребята вышли из машины и стали объясняться с гаишниками, как вдруг рядом притормозила другая машина, из которой выскочили оперативники и бойцы СОБРа. Боевиков моментально схватили, положили на землю. В машине у них нашли оружие.

Еще двух бойцов задержали в кафе, в районе «Сокола», когда те зашли поужинать. Ворвавшиеся в кафе бойцы СОБРа скрутили их.

Все боевики курганской группировки были арестованы, а лидеры поспешили выехать за границу. Их объявили в федеральный розыск, а впоследствии и в розыск по линии Интерпола.

Вскоре в Голландии арестовали Олега Нелюбина. Через некоторое время был задержан и депортирован в Россию и Витя Курганский. Всех их поместили в следственные изоляторы. Некоторых отправили в спецблок, где ранее сидел Солоник.

В сентябре, спустя месяца четыре после депортации Олега Нелюбина в Россию, я случайно встретил его в «Матросской тишине», когда выходил в коридор, чтобы позвонить от дежурного СИЗО. Его вели к адвокату. Олега защищали два адвоката-женщины, причем одна из них была известна своей работой с крупным измайловским авторитетом. Олег сразу меня узнал и приветливо кивнул, как бы намекая зайти в кабинет поговорить. Воспользовавшись знакомством с его адвокатом, я заглянул к ним.

После ареста Олег выглядел затравленным и поникшим, но старался держаться бодро. Он был задержан вместе с его товарищем Тернопольским в амстердамской гостинице, которую они не успели покинуть. Их обвиняли в причастности к убийству рижского уголовного авторитета Виктора Баулиса (Энимала), но не сумели этого доказать. Тогда голландцы сообщили о них в Россию, и около месяца обе стороны обсуждали процедуру его выдачи. Поскольку у Тернопольского был паспорт греческого гражданина, то его выдворили в Грецию. Нелюбина же в аэропорту Шереметьево встречал спецотряд, который под усиленной охраной доставил его на Петровку. Ему предъявили обвинение в руководстве бандитским формированием и заказе нескольких убийств.

Во время нашей короткой беседы я понял, что Олег надеялся скоро выйти, рассчитывая на покровительство сверху. Я понимал, что он имел в виду: тогда по Москве ходили слухи, что курганскую группировку курируют и опекают два бывших генерала КГБ, связанные с легендарной «Белой стрелой», секретной организацией, уничтожающей уголовных авторитетов. Олег предложил участвовать в его защите, но я сразу отказался, сославшись на большую занятость, но пообещав ему свое участие ближе к судебному процессу.

Защищать курганских было тогда слишком опасно. Еще летом застрелили адвоката, защищавшего Дмитрия Малышевского, который подозревался в убийстве крупного авторитета.

Олега Нелюбина неожиданно из спецблока СИЗО-4 перевели в общую камеру «Матросской тишины». Недалеко от его камеры сидел Павел Зелянин. Спустя несколько месяцев после нашей встречи я узнал, что утром 16 января 1998 года Олега Нелюбина нашли в камере мертвым. Судмедэкспертиза установила, что смерть наступила от нескольких черепно-мозговых травм. Говорят, что его забили ногами сокамерники. Причины ссоры неизвестны, но смерть его сразу взял на себя В. Лесцов, ожидающий приговора за несколько убийств. Но одному человеку не так-то легко было бы расправиться с Олегом, мастером спорта по борьбе. А незадолго до гибели на него пытались совершить покушение в бане следственного изолятора.

На следующий день, в воскресенье, в своей камере скончался Павел Зелянин. И, хотя в последнее время он жаловался на сердце, все же это было странное совпадение, и оно невольно наводило на мысль и о мести «кровников», и о ликвидации ненужного свидетеля…

Оставшихся в живых курганских бойцов осудили по различным статьям.

В 2001 году в Мосгорсуде начался процесс по делу девяти участников курганской группировки, которую сотрудники МУРа называли машиной для убийств. Курганцам инкриминировались восемь убийств (хотя первоначально следствие располагало информацией о 40!!!), несколько покушений, а также разбои и вымогательства. Процесс по делу курганских боевиков продолжался в Мосгорсуде около года. На первых заседаниях были приняты строжайшие меры безопасности. Достаточно сказать, что у каждого окна в зале судебных заседаний дежурило по автоматчику гуиновского спецназа, а публику на процесс пускали лишь после тщательной проверки. Тогда сотрудники оперативных служб, ссылаясь на информацию из источников в криминальной среде, утверждали, что участники других группировок за убийства своих авторитетов уже вынесли приговор курганским и решение суда на него никак не повлияет. Однако ничего чрезвычайного так и не произошло, и спецназ из зала суда убрали.

Суд признал курганских виновными и приговорил их к довольно значительным срокам заключения.

Любопытно, что после окончания процесса судья, которая выносила приговор, спешно уволилась с работы, а также без видимых причин уволилась и секретарь судебного заседания. По неподтвержденным данным, обе поменяли местожительство.

Одна из самых жестоких группировок, действовавших в Москве в 1993—1997 годах, уходила в небытие.

Еще кое-что о курганских я узнал, когда в июле 1997 года прочитал об убийстве предпринимателя Анатолия Гусева.

Впервые мы познакомились с ним, когда оказались в здании прокуратуры, сразу после обысков в наших квартирах.

После допроса я попрощался со следователем и собрался уходить, когда вспомнил, что должен получить свой мобильный телефон. Следователь предложил подождать в коридоре, потому что мобильный телефон должны привезти оперативники.

В коридоре на стуле у кабинета следователя сидел среднего роста молодой человек лет тридцати пяти. Я молча присел на соседний стул.

Он, видимо, дожидался своей очереди на «беседу». Поняв, что я только что с допроса, он поинтересовался, о чем меня спрашивали и был ли у меня обыск. Мы разговорились. Он представился Анатолием Гусевым, владельцем «Арлекино» и Торгового центра «Садко-Аркада». Мы оба заочно знали друг о друге.

– Как же так, – удивился Гусев, – мы не имеем никакого отношения к этому взрыву, никогда не были на той улице, не знали того человека, а нас искусственно притянули к делу как свидетелей!

Я объяснил ему, что это лишь повод, чтобы нас допросить. Гусев не унимался:

– Выходит, любого человека могут привлечь по любому уголовному делу, совершенно без основания вызвать на допрос, провести у него обыск?

– Выходит, да. Существует такое понятие, как разработка, которое регламентируется законом об оперативно-разыскной деятельности, при которой в принципе можно действительно у любого человека и обыск устроить, и на допрос вызвать, как свидетеля разумеется.

– И изъять какие-то предметы? – продолжал допытываться Гусев.

– Да, могут изъять. Вот у меня, в частности, изъяли мобильный телефон, как бы в залог, что я явлюсь на допрос.