Что я думаю о женщинах - Дэвид Боукер

— Да ну? — Натали подошла к кровати и достала из-под одеяла свежий номер “Красных щечек”.

— Это не мой! — тут же забился я. — В первый раз вижу!

— Знаю, — успокоила свояченица, — сама его купила. Ну, покажи, какая из этих бедных необразованных девушек Джозефина?

Сильно смутившись, я начал переворачивать страницы, наконец остановившись на занимавшей целый разворот фотографии, на которой две одетые в пастушек модели пороли ковбоя. Абсолютно голый, за исключением белой шляпы и сапог, парень был скован прикрепленными к потолочным балкам цепями.

— При таком освещении сразу не определишь, — мрачно проговорил я, — но, по-моему, вот это она.

Натали нагнулась над глянцевой страницей, и я вдохнул сладковатый запах ее тела.

— Которая?

— Блондинка с револьвером в попе.

— И ты говоришь, что это не порнография?

— Нет, — настаивал я, — будь это порнография, у парня был бы настоящий ковбойский пенис, а у этого — весьма посредственный.

— Не меньше, чем у тебя, — обернувшись, возразила Натали.

— Спасибо, значит, я мистер Посредственность.

— Так или иначе, ужасно, когда девушка, которую ты знал, причем очень близко, вынуждена сниматься в порножурналах.

— Она не “вынуждена”, — парировал я. — Джозефину никто не вынуждал. Просто это ее единственный заработок.

— Думаю, ты найдешь ей работу поприличнее. Расскажи Джозефине о феминизме. Помоги устроиться в другое место.

— Черт! — выругался я. Натали опустила голову.

— Таковы условия. Соглашайся или уходи.

— Черт, черт побери!

— Отказываешься от второго испытания?

— Нет, принимаю!

— Отлично! Пока ты на испытательном сроке, можешь жить здесь. В обмен при необходимости я попрошу тебя сидеть с ребенком. Не беспокойся, у тебя будет время выполнить все пять заданий.

— Пять? Я думал, их всего два!

— Про оставшиеся три расскажу, когда будут выполнены два первых.

— Натали! — взмолился я. — Это же смешно…

Девушка настежь раскрыла дверь: все ясно, никаких слов не надо.

— Извини, вырвалось…

Закрыв дверь, она снова подошла ко мне.

— Изменить свою жизнь — задача нелегкая. Как ты поймешь, получилось у меня или нет?

— Не я, а ты сам это поймешь, — заверила меня девушка. — Придет время, и все станет ясно.

Переночевав в доме Натали, утром я все на том же дамском велосипеде отправился к Бену собирать вещи. А после обеда сел изливать душу читательницам “Современницы”. Ариадна до сих пор ждала первые главы “Тайного шовининиста”, но я решил написать о том, что произошло со мной с того момента, как я получил премию памяти Эллен Куэрк.

Вышел не роман, а что-то вроде автобиографического очерка, я даже географические названия и имена действующих лиц решил не менять. Стоило забыть о том, что можно и нельзя “большому писателю”, мысли потекли как из крана, причем все до единого слова — правда. За два дня я написал тридцать страниц, рассказав примерно то же самое, что и вам. Получилось не слишком симпатично, зато откровенно.

Я показал очерк Натали. Она прочла его во время кормления и удовлетворенно кивнула.

— Отлично! Читательницам не понравится.

— Это конец моей журналистской карьеры.

— И ладно, больше времени останется на испытания.

Джозефина, глупенькая, радовалась, рассчитывая на романтический уик-энд. Договариваясь по телефону, я не стал сообщать, что буду рассказывать о феминизме и коренным образом менять ее жизнь.

Поймав такси, мы отправились в Хаммерсмит, чтобы я оставил вещи у нее в квартире. Джозефина жила на шумной, пропахшей выхлопными газами Шепедз-буш-роуд, над ремонтной мастерской телевизоров. Ее соседкой была девушка из Дублина по имени Мэри, которая училась на косметолога и одновременно проходила практику в салоне. Когда мы приехали, она в окружении неожиданно нагрянувших родственников (семерых, в том числе четверо маленьких детей) сидела в гостиной. Ирландцы хрипло смеялись и пили чай. О чем они говорили, я не слышал; предполагаю, беседа протекала следующим образом:

— Мэри, похоже, работенка у тебя непыльная, мать твою!

— Черт подери, Кон нор, выбирай выражения, старый пердун!

Захлопнув дверь Джозефининой спальни, я швырнул сумку на пол.

— Что за табор?

— Родственники Мэри из Ирландии, остановились у нас.

— Черт побери, Ирландия, наверное, вымерла! Все ее жители пьют чай в твоей гостиной!

Джо еще плотнее закрыла дверь, подошла ко мне и обняла за плечи.

— Гай, ну разве это важно? Здесь-то только мы с тобой!

Я осторожно выбрался из ее объятий.

— Джо, для начала я хочу кое-что тебе объяснить. Усадив ее на кровать, я рассказал про Натали, и с каждой секундой лицо девушки становилось все мрачнее и мрачнее. Пришлось признаться, что я люблю Нат, хотя Джо мне тоже очень нравится и заслуживает в жизни большего, чем сниматься с кольтом сорок пятого калибра в прямой кишке. Когда речь зашла о смерти моей жены, блондинка, считавшая сессию в “Красных щечках” вершиной фотоискусства, начала злиться. Боже, она ведь не знала, что Джина умерла: ни я, ни Террорист ей не сообщили. От таких вестей у нее даже язык начал заплетаться.

— Небось считаешь, это я виновата? Ну и пусть! Правда, я не стала бы винить тебя, если бы ты считал, что я виновата…

— Нет, — твердо сказал я, — ответственность за все случившееся лежит на мне, поэтому… именно поэтому прежних отношений между нами не будет.

— Угу, — кивнула Джозефина, гладя меня по коленке, — но ведь мы все равно можем заняться… ну, этим самым, правда?

— Нет, Джо.

— У-у-у, — протянула она, прижимаясь ко мне своей порнографической грудью, — правда?

— Нет, — повторил я, — Натали узнает.

— Не узнает! Она нас не видит!

— И что? Еще как узнает, можешь поверить мне, Джо! А даже если не узнает, я все равно буду ее любить.

— Ну во-о-от, — заканючила Джозефина. — Теперь ты говоришь, что она лучше меня…

— Ничего подобного! — заверил я, чисто по-братски чмокнув ее в щеку.

Джозефина дулась, как маленькая девочка.

— Ты все мои планы нарушил!

— Какие планы?

— Мы должны были покувыркаться, а потом я бы сделала горячий бутерброд с сыром!

— Ничего страшного.

— И чего-то еще… Я вроде сюрприз какой-то приготовила, только вот теперь все из головы вылетело!