Меж двух огней - Анастасия Эр
Шрифт:
Интервал:
— Вы все такие забавные. И лицемерные, — она смотрела в упор на Ветроградова и Меркулова. — Может, лучше расскажете, как часто дрочите на приблудных в своих магистерски-чистокровных спальнях? Или про то, что пытались сделать с Машей в прошлом году?
Марк и Гордей переглянулись: они не знали, что там за история была с Чумаковой, хотя обычно такие истории становятся достоянием общественности уже через пару часов.
— Да как ты смеешь, поганая прибл… — Меркулов вскочил с места, и вместе с ним поднялись со стульев сам Марк, Гордей, Хьюстон, Истринский и Сева — чтобы закрыть собой Елизарову.
Она продолжала презрительно скалиться.
— Не советую, — тихо сказал Исаев, оглядывая Зорина и Ветроградова, готовых сорваться с места. — Мне терять нечего.
Шереметьев своим появлением рассадил всех обратно по местам. Марка трясло от злости и лихорадило от слов Елизаровой. Видимо этой ночью что-то сломалось в ней.
И она даже после допроса продолжала говорить только правду.
Понятно, почему уроды так взъерепенились. Все они облизывались и на нее, и на Чумакову, и на десяток других девчонок, чьи родители были инквизами, а сами презрительно кривились и зажимали носы, когда речь заходила о них.
Елизарова знала, что ее хотят. Она знала, что ее хотел Кирсанов, и как ее хочет Марк. Кажется, она наслаждалась этим.
После пары, длившейся, по ощущениям, от окна и до вечера, Марк решительно схватил Елизарову за руку и повел за собой в сторону коридора, о котором большинство студентов узнавало в лучшем случае к пятому курсу.
Она покорно шла за ним, словно ожидала чего-то такого.
Марк остановился у окна, посадил ее на подоконник, чтобы их глаза были на одном уровне, и выпалил:
— Елизарова, а что вообще между нами происходит, а?
Она удивилась так, что аж рот раскрыла. Наверное, думала, что Марк сейчас будет оправдываться и снова отрицать вину, но он вчера ей уже все сказал. Должна была запомнить. А верить или нет — это ее Елизаровское дело.
— Что ты имеешь в виду? — она слегка нахмурила брови и стала просто преступно красивой.
— Ну, сколько раз мы трахались?
— Я не помню, — недоуменно ответила Елизарова.
— А я помню. Четырнадцать, не считая того раза, когда ты брала у меня в рот. Кстати, где ты научилась сосать? На каких-нибудь инквизовских курсах? Или ты баловалась с Кирсановым? Ему уже все равно, так что не молчи.
До Марка как будто только сейчас начал доходить смысл слов отца. Он чувствовал, как его заполняет обида, и давился собственным унижением.
Что же такого увидел отец в ее голове? Видел, как Елизарова сосала у Кирсанова — и сделал вывод, что за такое Марк из ревности мог убить? Или он видел еще кого-то, о ком Марк не подозревает?
— Так что, Елизарова, — он придвинулся к ней, встав между ног, — кто я тебе? Теперь, когда Кирсанова нет, ты позволишь мне быть твоим парнем? Или для этого недостаточно просто ебать тебя, и нужны какие-то особые заслуги? — Марк отвратительно ухмыльнулся. — Ну, что мне сделать?
Она испуганно смотрела на него.
— Это ты убил Дениса?
— Да какая разница? — назло ей расхохотался Исаев. — Тебе же плевать, Елизарова. Тебе же насрать, хоть мы все тут переубиваем друг друга из-за тебя. Нравится думать, что ради тебя я готов убить? — Он придвинулся так близко, что шептал ей в рот. — А если меня грохнут, тоже не заплачешь?
— Замолчи, — выдохнула Елизарова.
— Тогда ты скажи, — он услышал в собственном голосе дрожь и сорвался, саданув по стене кулаком: — Скажи мне что-нибудь! Будешь навещать меня в Новемаре? Или сразу ляжешь под кого-нибудь другого?
Она пихнула его в грудь обеими руками, соскочила с подоконника и бросилась прочь.
Марк, тяжело дыша, прислонился к стене, сполз по ней и сел на задницу.
Он с силой потер глаза.
Ему грозила тюрьма за преступление, которого не совершал, и к Новому году он возможно уже не будет студентом Виридара.
Марк представил, как сломают его палочку, как переоденут из формы в робу, и как Елизарову отдадут кому-нибудь другому.
Елизарова не вещь, одернул он себя, ее не могут отдать. Она сама выберет другого.
Этот другой будет целовать ее за завтраком и называть по имени.
«Ева», — Марк попробовал беззвучно произнести его и поморщился. Пусть сами зовут ее так.
Кстати, а кого она выберет после Марка? Елизарова вроде бы никого особо не выделяла.
Он хмыкнул. Похоже, с гибелью Кирсанова у него действительно не осталось соперников.
И времени не осталось.
Марк листал на каникулах какие-то сборники из кабинета отца: за убийство полагается от трех лет до пожизненного. Он еще не достиг возраста полной дееспособности по меркам чародейского мира, значит, дадут лет семь-восемь, выйдет тридцатилетним стариком.
Елизарова на него даже не взглянет после такого. Общение с тюремщиками никого не красит.
В том, что он выживет в тюрьме, Марк не сомневался. Он прожил счастливые двадцать лет: его все любили, он творил что хотел, не слушая никого, и выходил сухим из воды. У него были братья, хотя у его родителей не рождалось детей, кроме него.
У него даже была Елизарова — целых четырнадцать раз. Только воспоминаний о Елизаровой с лихвой хватит.
Отец потребовал оставить ее, но легче было попросить Марка разучиться летать.
Он встал с пола и закинул на плечо сумку. Пора было отправляться на флороведение — по той тропе, где когда-то началась его история с Елизаровой.
Глава 24. Елизарова
Я не умела этого говорить.
Наверное, признаваться в том, что человек тебе небезразличен, нужно заранее учиться. Чтобы подобрать слова в нужный момент. Или в ненужный.
Но мне некому было их сказать. Я ведь еще ни разу не влюблялась.
Я вспомнила, как Денис признался мне в любви: вышло слегка неловко и наверняка не совсем правдиво,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!