Тираны. Книга 2. Императрица - Вадим Чекунов

«Тем лучше, — подумала Орхидея, с наслаждением вытягиваясь на шелковом белье. — Отношения нужны лишь с теми, кого можно использовать. А всех мешающих достичь намеченного надо устранять, словно болезнь, или перешагивать через них, как через мусор».

Одна из «тетенек» заглянула к ним в комнату и приказала соблюдать тишину.

«Моя первая ночь в Запретном городе!» — подумала Орхидея, прежде чем веки ее закрылись, и она погрузилась в крепкий сон, лишенный каких-либо видений.

…Разбудили всех очень рано.

— Девушки, просыпайтесь! — властно заголосили придворные дамы, разнося по спальным комнатам тазы с горячей водой, над которыми клубился пар. — Сегодня день вашего счастья! Пора приводить себя в порядок!

Самостоятельно умывшись — что тоже было отмечено удивленными «тетеньками», Орхидея выбежала в сад. Утро едва брезжило сквозь пунцовую щель между облаками на востоке, но основная часть небосвода была все еще глубоко черна. Хрустально-ледяной, застывший в полном безветрии воздух. Невозмутимое темное безмолвие вокруг.

Девушка нехотя вернулась в шумное помещение, где царили суета и галдеж. «Тетеньки» умывали своих подопечных — дочери из богатых аристократических семей не умели или не желали это проделывать сами. Главная обряжающая дама, столкнувшись с Орхидеей, всплеснула руками:

— Какая же ты! Не зря, видать, Небо послало тебе кошачьи глаза — ты и сама чисто дикая кошка!

Орхидея недоуменно посмотрела на возбужденную придворную, и та охотно пояснила:

— Ты думаешь, что настолько хороша собой — поплескала на личико водой и готово? И тебе бы хватило наглости в таком виде предстать перед взором Высокочтимого?!

Девушка, внутренне оставаясь совершенно спокойной, мастерски изобразила пронзившее ее смятение.

— Простите меня, госпожа! — поклонилась она даме, разыгрывая теперь смиренное почтение.

Та довольно ухмыльнулась и оттаявшим голосом скомандовала:

— Живее беги к «тетенькам»! Через три часа вы должны быть уже в Зале приемов! А надо умастить шею и руки, одеться, наложить грим и создать прическу! Еще и покормить вас нужно!

Глядя вслед побежавшей в зал маньчжурке, дама задумчиво добавила:

— Клянусь Небом, если и притронется кто к еде, то опять только эта дикарка… Что за бесчувственная душа! Впервые вижу такую девчонку — у нее не сердце, а камень в груди или кусок льда…

После завтрака — на котором, как и предполагала старшая обряжающая дама, лишь одна маньчжурка с разноцветными глазами уплетала кашу и пирожки с мясной начинкой, а остальные девицы едва прикоснулись к блюдам — кандидаткам было приказано рассесться по резным деревянным скамьям. «Тетеньки» в последний раз придирчиво оглядели подопечных, поправив на некоторых из них наряды, и покинули помещение.

Оставшись одни, многие девушки принялись негромко всхлипывать, стараясь удерживать слезы — чтобы не попортился свежий грим. Соседка Орхидеи по спальне, пугливая маньчжурка с выразительными глазами, мелко подрагивала и, казалось, вот-вот лишится чувств.

Сама Орхидея предпочла скоротать время, внимательно разглядывая обстановку помещения. Решетки на окнах были искусно вырезаны в виде различных цветов и листьев, и солнечный свет, проникавший в зал, дробился на сотни осколков. Причудливые тени ложились на прикрепленные к стенам свитки белого шелка с выписанными на них иероглифами «Спокойствие» и «Власть».

Балки потолка были выкрашены в голубой цвет, а многочисленные дверные проходы закрывали лазоревые занавесы. На скамьях из красного дерева лежали тугие шерстяные подушки, пол сиял светлой изразцовой плиткой.

Орхидея понимала, что увиденное тут — еще вовсе не роскошь, но даже такое убранство ей очень нравилось.

Ожидание продлилось недолго — вскоре в зал торопливо вошел главный евнух в сопровождении свиты. Грозно посматривая на трепетавших девушек, он провел с ними беглое занятие, посвященное азам дворцового этикета. Его резкий голос носился под сводами зала, словно злая птица:

— Каждая из вас должна пожелать Сыну Неба здоровья и десять тысяч лет жизни! Вы обязаны говорить ясно и просто! Смотреть строго в пол перед собой не дальше, чем отбрасывается от вас полуденная тень. Не сметь поднимать глаза на Премудрого правителя и вдову-императрицу!

Едва живые от страха претендентки внимали каждому слову грозного и властного евнуха.

— После своего пожелания вы должны замолчать и отвечать только в том случае, если Высокочтимый или вдовствующая императрица обратятся к вам. Отвечать внятно и кротко!

С нажимом произнеся последнее слово, главный евнух остановил свой взгляд на разноглазой маньчжурке — развитым чутьем он ощущал, что она одна из всех либо искусно прячет свои чувства, либо вовсе не испытывает священного трепета. Если верно первое, то к девице следует присмотреться внимательнее, если же второе — она, очевидно, глупа и не осознает судьбоносного значения происходящего с ней.

Орхидея предпочла за разумное изобразить взволнованность и послушание. Она опустила глаза и принялась теребить складку на платье.

— Время пришло! — на весь зал провозгласил распорядитель, властным жестом руки приказав всем подняться и выстроиться у арочного выхода.

В наступившей вслед за выкриком тишине были слышны лишь шелест ткани и тонкий звон украшений. Кандидатки вставали одна за другой и, следя за грациозностью походки, направлялись к дверям. Процессия, окруженная евнухами, покинула дворцовую постройку и двинулась по одной из вымощенных дорожек. Сопровождающие тоже хранили молчание, лишь подавали друг другу различные знаки руками. Толстый главный евнух, колыхая телесами, шел первым. Его помощник, с неизменной тетрадью в руках, семенил следом, то и дело оборачиваясь и окидывая строгим взглядом девушек. Те, осознавая важность грядущего момента, собрали всю волю и старались идти изящно, насколько это было возможно. Хныканье прекратилось, лица стали собранными — претендентки явно вспоминали домашние уроки и наставления о манерах.

Пройдя под множеством испещренных резьбой каменных арок, миновав десяток внутренних дворов и садиков, процессия приблизилась к красным стенам Дворца мира и долголетия, где и находился Зал приемов.

Девушек собрали в одном из флигелей. Главный евнух объявил, что необходимо привести себя в полный порядок. Словно ниоткуда вновь появились «тетеньки», ворчливым шепотом выражавшие неудовольствие помятостью платьев и размазанной помадой подопечных — хотя одежды сидели идеально и краски на лицах лежали ровно.

Ожидание вызова затянулось на несколько часов. Чтобы скоротать время, девушки занимались прихорашиванием, а евнухи и дамы вполголоса напоминали им правила представления императору. Кто-то попросил чаю, но в напитках было отказано — чтобы сохранить макияж в целости, а также избежать вынужденной отлучки в уборную в самый ответственный момент.