Алла и Рождество - Глеб Скороходов

Оттого и в «Рождественских встречах» она — главная, она — хозяйка, которая принимает не только своих коллег-артистов, но и зрителей, которая ведет повествование, ведет прием. Она — та личность, что и дарит нам рождественский вечер.

Алла всегда все хранила в себе, и сама затея «Рождественских встреч» сначала выражалась только во всяких ее прищурах, смотрении долгом в одну точку, в охах и ахах. Она обдумывала такое грандиозное шоу, но ни с кем не советовалась.

Но первые же «Встречи» явились не концертом, а театральной постановкой, может быть, еще несколько примитивной. Все равно уже были роли, шились специальные костюмы, делалась сцена с различными техническими приспособлениями, выезжающими платформами, площадками на разных уровнях и так далее.

Я первый раз вышел, спел и остался аплодировать выходу следующего исполнителя, подчеркивая, что все продолжается. Так придумала Алла.

Все это первое шоу продолжалось часа три, и она сидела все эти часы возле кулис, следя за всем, что происходит на сцене. Сама она выступала в конце и дико переживала. Я никогда не видел такого волнения. Ну, обычно перед концертами она волнуется, но тут ее трясло по-настоящему, наверное, не только от того, что ей предстояло петь, но и от грандиозного масштаба всего представления.

И тогда же она сделала абсолютно правильный ход: то, что не подходило для программы (не значит — ей не нравилось), она убрала, естественно, при этом объяснив и звездам, и начинающим свое решение.

Известно, как точно Алла угадывает песню, ее судьбу у зрителя. У нее нюх на все, особенно на хороший кофе. Но если всерьез, она достигает того, что хочет. Правда, когда приняла решение, спорить с ней бесполезно. Она же Бык по гороскопу, а с быками, особенно женщинами, в споры лучше не вступать. Потому что бык упрется — и все, это криминал. Можно сначала сказать «да», а потом сделать по-своему, если она, конечно, забыла о споре.

Любое предательство она не прощает. Не прощает и малейшего обмана. «Где был? — Пиво пил!» — с ней не пройдет. Если что не так, она хоп глазиком — и этот человек для нее может сразу закончиться.

На «Рождественских встречах», известно, она ввела сухой закон, притом мощный. Но так как за кулисами шла своя жизнь — кто-то расставался, кто-то ссорился, кто-то влюблялся, — соблюдали его плохо. Но все боялись быть застукнутыми, включая меня: я в то время очень любил выпить коньячку.

И однажды Витя Салтыков вышел на сцену в таком состоянии, что не мог стоять на месте. И он бегал все три песни, что пел. Он знал: если остановится — не удержится, упадет. Бегал-бегал, а когда ему оставалось продержаться секунд пятнадцать, он понял: надо бежать, потому что, если ему начнут хлопать, кланяться он не сможет. И он с бешеной скоростью побежал по хвосту-помосту, а там в самом конце — лесенка, и я видел летящего в замедленном, как в кино, полете Салтыкова, который угодил прямо на сидящего внизу директора театра, милого старичка Карасика.

Алла только и сказала ему:

— Спасибо, Витя, большое.

И все. Ему больше не пришлось гримироваться и ходить на «Встречи». Это вызвало большой резонанс у закулисной тусовки: все стали тщательней прятать алкоголь.

Алла — жесткий человек. Иначе ей и нельзя. Со мной была тоже приблизительно такая же история. Года два назад я не приготовил нового репертуара, выбрал кое-что из старого, но она посмотрела первый же концерт и сказала:

— Это никак не подходит. Нет.

Я только и сказал:

— Понял, мама.

Я до сих пор называю ее мамой. У нас отношения — супер из суперов. Мы прекрасно общаемся, иногда я даже ночую у нее на даче. А сколькому она меня научила! Хотя явно никогда не учит — дает советы.

В Америке мой сольный концерт проходил на стадионе. Я настолько волновался, что вышел, держа руки в карманах, так сказать, с понтом. Она тогда же мне сказала:

— Открытые руки означают — ты открыт зрителю. Первые аплодисменты могут вспыхнуть только из-за этого. Ты можешь еще не петь, просто выйти, раскрыв руки, и тебе будут хлопать. И взгляд твой при этом должен быть открытый и честный.

А когда я готовился к первым сольным концертам в «Олимпийском», она приходила на репетиции и снова мне помогла:

— Не ставь первой ударную песню, — сказала. — Здесь люди тебя еще не слушают, только рассматривают в бинокль: как одет, чистил ли зубы, так, вон — прыщик, хорошо. Зал надо заводить потихонечку, потихонечку.

Она вообще интересный человек. Помню, как-то пришла домой после спектакля с Александром Абдуловым — он в этом спектакле играл. Началось застолье, а она была в таком восторге, что продолжала переживать и играть только что увиденный спектакль. Саша ничего не понимает, он уже расслабился, а она еще вся там, в театре. Вот, казалось бы, конец, все закончилось. И тут же началась ее вторая серия. Абдулов пил рюмку за рюмкой, а она продолжала свое, как будто хотела впитать, закрепить все пережитое,

Это ее особое качество. Отовсюду она берет кусочек, запоминает, превращает в свое и потом неожиданно рождает новое. Иной раз люди не успевают и подумать, а она уже успела это сделать.

Причем к себе постоянно относится с юмором. Валя Юдашкин сшил ей как-то к «Встречам» разные варианты костюмов. Она надела один из них, выступила и вот пришла посмотреть телевизионную запись программы.

— Я думала, у меня худенькие ножки, а здесь как у Винни-Пуха! — вздыхает.

Она себя не жалеет, да и грех над собой не посмеяться.

А какая она домашняя!

С утра, часов в десять, она вставала, делала салатики из рыбы и будила меня:

— Сынок, твой любимый салатик на завтрак!

Хотелось поспать, но как же без вкусных салатиков! Так было, и я очень счастлив, что судьба свела меня с таким человеком, как она.

Единственное, чего я не могу ей простить, что она у меня до сих пор в нарды выигрывает!

Первый раз я встретился с Аллой Борисовной, когда мне исполнилось, по-моему, семь лет от роду.

Папа мой работал директором группы «Веселые ребята», где, как известно, Пугачева, пела. Буквально перед каким-то конкурсом в Европе, на котором она исполнила «Арлекино», она приехала к нам домой и на пианино, которое до сих пор хранится у меня как бесценный сувенир, спела эту песню. Помню, маме моей не понравилось; по ее мнению, «Арлекино» у Аллы не получилось, ей было неинтересно. Но потом, когда мама посмотрела по телевизору ее выступление на конкурсе, она все поняла — и что такое настоящая актриса, и как она преображается, выходя на сцену, и как она может всех победить.

Прошло много лет. Я выступил на фестивале «Юрмала-93». Спел песню «Про босоногого мальчика» и занял третье место.