Элита. Взгляд свысока - Ирина Волчок

И сейчас ей снится что-то смешное. Опять хихикает. Уже совсем выздоровела — дыхание спокойное, лоб прохладный, ручки теплые. А на мордашке такое выражение, как будто даже во сне разрабатывает стратегию и тактику охмурения всех, кто окажется поблизости. И ведь наверняка разработает и стратегию, и тактику, мартышка хитрая. В этом у нее великий талант, что бы там Александра ни говорила Хозяину о рядовых способностях Насти. Хорошо еще, что девочка очень доброжелательна, открыта и не слишком упряма. И совсем не эгоистична, совсем, даже нормального детского эгоизма в ней нет. Кажется, она ни разу в жизни не сказала: «Моё!» Конечно, у Насти вся жизнь впереди, и она, наверное, не раз еще скажет: «Моё!» Но пока не говорила. Правда, может быть, только потому, что, в отличие от большинства остальных детей, Насте совсем не обязательно заявлять права на собственность. Она просто жила со спокойным сознанием того, что и так все в курсе, что всё принадлежит ей. Не только вещи, нет, подумаешь, большое дело — дом, который строят для нее, яхта, которую назвали ее именем, бронированный джип, в котором ее возят по Москве… Не говоря уж о куче всяких одежек и игрушек. Ей принадлежали не только вещи, ей принадлежало все вокруг — земля, небо, трава, деревья, птицы, звери, зима, лето, дождь, ветер, солнце, луна… И все остальное. И, поскольку все вокруг принадлежало ей, за все вокруг она несла персональную ответственность. Александра едва ли не в первый же год работы с изумлением убедилась, что у ребенка абсолютно сложившееся самосознание хозяйки мира. Не владелицы, а именно хозяйки, которая имеет право и должна следить за порядком в этом мире. Беспорядок очень огорчал Настю. Беспорядка было много — то плохая погода, то овсянка на завтрак, то где-то упал самолет, то папин помощник сломал ногу, то землетрясение разрушило целый город, то очередная няня воняет арбузной коркой, то невозможной красоты цветок вызывает невозможную же аллергию… Однажды Настя поделилась с Александрой планами на будущее. На то будущее, в котором она, Настя, будет взрослой, сильной и всемогущей, как папа. Вот в том будущем она живо наведет порядок в мире. Она сделает так, чтобы в мире не было ни землетрясений, ни катастроф, ни болезней, ни овсянки, ни вонючих духов, ни плохой погоды. Александра выслушала и ответила, что, к сожалению, невозможно сделать так, чтобы в мире не было того, что тебе не нравится. На что Настя снисходительно заявила, что нет ничего невозможного. Нужно просто правильно взяться за дело. Ведь никто до сих пор по большому счету не занимался землетрясениями, катастрофами, болезнями и так далее. Взрослые — вообще странные люди. Большинство из них занимаются такими глупостями, что даже смешно. Даже стыдно за них. И даже удивительно: неужели они правда думают, что все эти глупости кому-нибудь нужны? Счастливым от этих глупостей все равно никто не стал. Тогда какой смысл их делать? Александра не могла ответить, какой смысл делать глупости. Тем более, что она не очень представляла себе, какие именно глупости Настя имеет в виду. Но на всякий случай согласилась с тем, что ничего невозможного нет. Главное — как следует подготовиться к тому моменту, когда Настя станет взрослой, сильной и всемогущей. Многому научиться следует. Поумнеть. А то ведь как может получиться? Вырастет — и начнет делать глупости, как все. Тогда Настя глубоко задумалась над возможным вариантом будущего. Долго думала, почти до вечера. Перед ужином, сразу после того, как впервые очень чистенько сыграла на пианино какой-то этюд, продолжила разговор о будущем так, будто он и не прерывался ни на минуту:

— Саша, знаешь, что? Я очень умная буду. И научусь… Ты меня учи, ладно? Я стараться буду. А когда вырасту — все сделаю, как надо. А ты мне советовать будешь, как надо, гут?

— Зер гут, — согласилась Александра. — Только ведь я тоже могу чего-нибудь не того насоветовать. Я ведь тоже ошибки допускаю. Как и все.

— Ну, не знаю, — важно сказала Настя. — Я этого что-то не заметила.

Александра не выдержала и засмеялась, и Настя засмеялась, хитро поглядывая на нее, и было совершенно очевидно, что все она понимает, прекрасно отдает себе отчет в том, что говорит, и именно такой реакции на свои слова ожидала…У Насти было прекрасное чувство юмора. Не детская бездумная веселость, а именно хорошо развитое, намеренно никогда не демонстрируемое, несколько неожиданное в маленьком ребенке чувство юмора.

В кого она такая? Не в папу с мамой, это уж точно. Может быть, в тех бабушку с дедушкой, о которых до сих пор ничего не знает? Интересно, какие они… хотя и не интересно вообще-то. Это они породили чудовище по имени Ксения Леонардовна… Да, но Ксения Леонардовна родила Настю. А разве Настя в чем-нибудь виновата? Она не отвечает за родителей…

Утром Александра проспала. Это случалось чрезвычайно редко, но все-таки случалось. Но чтобы в таких случаях ее будила Настя? Да никогда. Во-первых, для этого есть дежурная няня. Во-вторых, ребенку незачем видеть свою учительницу спящей, беззащитной и расхристанной. В-третьих, Александра вообще не любила, чтобы в ее комнату входили. Кто угодно, это все равно — хоть горничная с веником, хоть электромонтер с отверткой, хоть Хозяйка с инспекторской проверкой, хоть секьюрити с очередным профилактическим осмотром. И для Насти она исключений не делала. Конечно, если какая-нибудь нештатная ситуация — наводнение, например, землетрясение, пожар, приступ аллергии у Насти или еще что-нибудь в этом духе, — тогда ладно, в исключительных случаях можно допустить нарушение кое-каких правил. Но только в исключительных случаях! А в остальное время, извините, мой дом — моя крепость. И не играет никакой роли то, что это, строго говоря, не ее дом. На данном этапе, пока она вынуждена жить здесь безвылазно, у нее нет другого дома, в силу чего своим домом приходится считать эту комнату. Все равно, неприкосновенность жилища и право человека на уединение…

— Саша, ну, что же ты спишь? Просыпайся скорее! Тут такое делается! Вандэфул!

Настя теребила ее за руки, дергала за футболку и нетерпеливо приплясывала у кровати.

— Мисс, вы что себе позволяете? — с негодованием начала Александра, с трудом разлепляя глаза. — Вы как себя ведете, Анастасия Владимировна? В чужую комнату! Без разрешения! И к тому же — босиком… Что за манеры…

Александра сама чувствовала, что негодование получается каким-то вялым. Неубедительным каким-то. Это потому, что она не выспалась. А не выспалась она потому, что до полуночи в шпионов играла. А потом прикидывала, что же делать с полученной информацией. Или дезинформацией. Хорошо шпионам: передал информацию в центр — и живи дальше спокойно. Пусть у центра голова болит, где там что и пригодится ли вообще для чего-нибудь. А тут вертись как хочешь. Сам себе шпион, сам себе центр. С таким совмещением обязанностей сам Джеймс Бонд не справился бы. Сам Штирлиц заработал бы бессонницу. А сам Лёха Николаев вообще ушел бы во внеочередной запой.

— Сорри! — Настя все дергала, все теребила ее и прыгала, отчетливо шлепая босыми ногами по паркету. — Миль пардон! Я больше не буду! Саша! Ну скорее же просыпайся! Посмотри в окно! Тетя Нина! Помогите мне, я одна не могу Сашу поднять! Скорее! А то вдруг все волшебство пропадет, и она не успеет увидеть! А потом опять будет говорить, что я много выдумываю! Саша! Скорее в окно смотри!