История Израиля. Том 3 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1978-2005 - Говард Морли Сакер

им в праве на развод до тех пор, пока не будет найден отсутствующий супруг, а такие поиски зачастую обречены на неудачу, поскольку муж может скрываться в Европе или в Америке.

По мере того как наступление ультраортодоксов набирало силу, множа требования относительно налоговых льгот и освобождения от службы в армии, а также предоставления беспрецедентной по размеру доли бюджета на образование, оно принимало все более зловещие формы, переходя к откровенному насилию. Так, в июле 1977 г. харедим в ортодоксальном районе Бней-Брака перегородили улицу цепью, чтобы воспрепятствовать движению транспорта в субботу, и молодой мотоциклист, налетев на эту цепь, погиб. Когда полиция попыталась арестовать виновников, 10 тыс. харедим устроили демонстрацию протеста и забросали полицейских камнями. Но гораздо более яростное противодействие вызывают у харедим археологические раскопки. Печальная ирония заключается в том, что археология относится в Израиле к числу самых уважаемых профессий, поскольку нет другого способа более эффективно и наглядно подтвердить права евреев на Святую землю (Гл. XX. В поисках самоидентификации и стиля). Бывает, тем не менее, что раскопки приходится проводить на местах не только древних еврейских поселений, но и в районе древних еврейских кладбищ. И это представляет собой еще один источник потенциальной конфронтации с фундаменталистами.

Так, в августе 1981 г. археологи возобновили раскопки в Иерусалиме, в районе Храмовой горы, и тогда верховные раввины Израиля неожиданно потребовали, чтобы весь южный склон Храмовой горы был объявлен заповедной зоной как место коллективных еврейских захоронений. Такое требование оказалось, по сути дела, настолько надуманным, что с ним не согласились даже видные деятели Национальной религиозной партии, включая д-ра Йосефа Бурга, тогдашнего министра внутренних дел, и его коллегу по кабинету министра образования и культуры Звулуна Хаммера. Затем сотни одетых в черное харедим принялись устраивать бурные демонстрации на местах раскопок, преграждая доступ археологам. Совет мудрецов Торы партии Агудат Исраэль зашел столь далеко, что организовал кабба-диетическую церемонию с зажиганием черных свечей, дабы отлучить археологов от еврейской общины. Но через несколько недель генеральный прокурор опубликовал официальный документ, согласно которому даже наличие на месте раскопок древнего кладбища не может препятствовать проведению археологических работ, имеющих, как предполагается, “значительную научную и государственную значимость”. Проведение раскопок возобновилось. Возобновились и массовые демонстрации харедим, проводимые практически каждый день. Пришлось установить полицейские кордоны на регулярной основе, чтобы оградить археологов от проявлений насилия. Полиция была отозвана только после окончания раскопок летом 1985 г. (сейчас этот археологический парк стал одним из мест, регулярно посещаемых туристами).

В целом надо отметить, что в период правления Ликуда угрозы и шантаж со стороны харедим стали в Иерусалиме значительно более частым явлением, нежели в предыдущие годы. В значительной степени пострадала культурная жизнь города. Театры, ставившие пьесы “сомнительного” содержания, оказывались под угрозой лишения удостоверений о кошерности для театральных буфетов. Под нажимом ультраортодоксов мэрия города приняла решение запретить по субботам любые спектакли общедоступных театров (запрет не распространялся на частные театры). После протестов харедим было приостановлено строительство футбольного стадиона, поскольку футбольные матчи традиционно проводились по субботам. Затем, под предлогом “соблюдения субботы”, произошел еще целый ряд эпизодов, дезорганизовавших работу городских мест общественного пользования. В начале 1960-х гг. оказалось, что Меа Шеарим и другие ультраортодоксаль-ные районы города близки к перенаселению. Тогда, в 1964 г., в Иерусалим приехал клойзенбергский ребе, глава одной из фундаменталистских сект, с тем чтобы организовать строительство нового района для харедим под названием Цанз и таким образом увековечить имя своей родовой венгерской общины. Место было выбрано на окраине Иерусалима, в северной, холмистой его части. Строительство квартала Кирьят-Цанз, который должен был обеспечить жилье для 400 семейств, началось в 1965 г., а затем, на протяжении последующих десяти лет, вокруг этого квартала продолжили строить дома для харедим, и этот район превратился в некий аналог американского Библейского края (район Новой Англии, где селились первые пуритане), заселенный динамичными, активными харедим общей численностью более полутора тысяч человек, со своими ешивами, детскими садами и прочими учреждениями.

Тем временем, в конце 1960-х — начале 1970-х гг., началось строительство большого нерелигиозного района Рамот, расположенного менее чем в четырех километрах от Кирьят-Цанза. В 1976 г. харедим осознали, что шоссе на шесть полос, соединяющее Рамот с центром Иерусалима, будет проходить у них буквально под окнами. Они немедленно обратились в мэрию и высказали свое недовольство относительно того, что в субботу на этом шоссе будет происходить интенсивное движение личного транспорта. Их беспокойство было доведено до сведения Тэдди Колека, легендарного мэра Иерусалима. Колек всегда относился с вниманием к жалобам ортодоксальных жителей Иерусалима, связанным с нарушением субботы. Именно он несколько лет спустя запретил движение транспорта по субботам примерно на двадцати улицах города. На этот раз, однако, инженерная служба мэрии оценила все предлагаемые альтернативные объезды квартала Кирьят-Цанз как небезопасные. Немедленно харедим, доведя себя до истерического состояния, вышли на те участки шоссе, которые уже были введены в эксплуатацию, и принялись забрасывать камнями проезжающие машины, нанося ущерб транспортным средствам и подвергая опасности их водителей. Полиция оказалась не в состоянии действовать решительно, и тогда жители Рамота организовали свои группы сопротивления, пригрозив даже прорваться в Кирьят-Цанз на тяжелых грузовиках.

Все эти инциденты, все взаимные угрозы, запугивания и ответные действия множились, становясь более и более серьезными. Как и в случаях столкновений между религиозными и светскими гражданами в прежние времена (Гл. XX. Конфронтация с ортодоксами), конфликт перекинулся за пределы Израиля. В апреле 1981 г. примерно 9 тыс. сатмарских хасидов Нью-Йорка организовали трехчасовой митинг протеста возле консульства Израиля. Они вышли с уже знакомыми лозунгами: “Сионизм — враг еврейского народа”, “Свободу религиозным узникам”, “Нацистская Германия 1939 года — сионистский Израиль 1981 года”. Для поддержания порядка потребовалось не менее тысячи полицейских; к тому же в час пик в центре Манхэттена митингующие вызвали значительные помехи в движении транспорта. А в Иерусалиме кризис не был урегулирован до тех пор, пока Колек не согласился на новую объездную дорогу в Рамот; строительство этой дороги было сопряжено со значительными затратами и неудобствами стратегического характера, но она полностью отводила транспортный поток от “Библейского края”.

Безудержная ненависть, нередко переходящая в насилие, вышла за пределы культуркампфа. К началу 1980-х гг. атаки фундаменталистов на гражданские права израильтян уже были на грани национального конфликта. Однако гражданские ценности, по сути дела, не укоренились в общественном сознании израильтян. Сама идея прав меньшинств так и не проникла в национальное сознание. “Разве свободные люди, — задавалась вопросом Шуламит Алони, лидер партии Рац (“Права граждан”), — вели бы себя с таким безразличием, видя, как ортодоксы накинули удавку на свободу вероисповедания, свободу вступления в брак и расторжения