Мата Хари. Авантюристка или шпионка? - Борис Соколов

Тогда был задан последний вопрос:

– Как и где вы познакомились с голландским консулом Бюнге?

Мата Хари ответила без запинки:

– Я познакомилась с ним во время моей первой поездки домой в Голландию, через Лиссабон.

Затем в допросах наступил месячный перерыв. В это время Мата Хари общалась только с адвокатом, врачами и священниками, да ежедневно гуляла в тюремном дворе. Все ее мысли были заняты Вадимом Масловым. С момент ареста от него не было вестей. Ведь он не знал, где находится Мата Хари. А все ее контакты осуществлялись только через следователя и адвоката. Бушардон наконец смог получить сведения о русском капитане. Оказалось, что Вадим был тяжело ранен, лежал в госпитале и написал своей возлюбленной письмо с упреками, что она его забыла. Письмо передали Бушардону, который и сообщил его содержание Мате Хари. В отчаянии она написала следователю письмо: «Я благодарна вам за известие о капитане Маслове. Я очень беспокоюсь и все время плачу из-за этого. Пожалуйста, попытайтесь связаться с госпиталем в Эперне. Я вас очень прошу. Я так страдаю от мысли, что он, быть может, умер, а меня не было рядом с ним. И он даже думает, что я забыла его. Вы не можете представить себе, как я страдаю. Пожалуйста, выпустите меня отсюда. Я этого просто не вынесу…»

Конечно, разжалобить следователя у нее не получилось. А 12 апреля состоялся очередной допрос.

На этот раз Бушардон решил перейти в наступление: «До сих пор мы разрешали вам высказываться, не перебивая. У вас были все возможности детально выстроить вашу защиту. Теперь мы хотим попросить вас ответить на некоторые вопросы. Первый из них: Когда вы впервые вошли в бюро нашей контрразведки на Бульваре Сен-Жермен, 282, вы уже были немецкой шпионкой?».

Потрясенная Мата Хари ответила: «Конечно, нет, капитан. Я тогда пришла на Бульвар Сен-Жермен, чтобы попытаться получить разрешение на поездку в Виттель».

Тогда Бушардон взялся за ее любовников: «Пожалуйста, не удивляйтесь нашему вопросу… Разве вы сами не говорили, что вы – „женщина мира“, и разве вы не признавали, что незадолго до начала войны имели интимную связь с лейтенантом Альфредом Кипертом из 11-го гусарского полка в Крефельде?».

Мата Хари уже успела прийти в себя и спокойно ответила: «Тот факт, что я была в любовной связи с тем или иным человеком, сам по себе вовсе не означает, что я занималась шпионажем. Я никогда не занималась шпионажем для Германии. За исключением Франции, я никогда не шпионила и ни для какой другой страны. Как профессиональная танцовщица я могла, естественно, встречаться с людьми и в Берлине, но без каких-либо сомнительных мотивов, которые вы пытаетесь мне приписать. Кроме того, я сама назвала вам имена всех этих людей».

На этом допрос, по сути, закончился. Это был один из самых коротких допросов. И опять последовал перерыв в несколько недель.

С точки зрения Бушардона, каждый немец, с которым общалась Мата Хари, становился либо ее руководителем в шпионских делах, либо связным, либо получателем разведывательной информации. Он не обращал внимания, что многих из них подследственная знала еще задолго до войны и могла говорить с ними на самые разные темы. А с французами, равно как и с англичанами, по мнению следователя, Мата Хари встречалась исключительно с целью получения конфиденциальной информации.

После двухмесячного заключения наша героиня 22 апреля получила разрешение поддерживать контакт с внешним миром, но только через посольство Голландии. Дело в том, что, по мнению Бушардона, «следствие можно было назвать практически законченным, когда военное министерство 21 апреля передало мне текст перехваченных телеграмм, которыми обменивались фон Калле и Германия в период с 13 декабря 1916 года по 8 марта 1917 года». Правда, тут возникает вопрос, почему эти телеграммы от следователя утаивали, хотя ему-то они как раз и были нужны в первую очередь. Это наводит на мысль о возможности фабрикации доказательств.

Бушардон утверждал: «Внезапно дело стало кристально ясным. Маргарета Гертруда Зелле поставляла фон Калле много сведений. Каких сведений? Я не думаю, что могу выдать их, потому что до сих пор связан своей присягой. Я могу только сказать, что они, особенно нашим центром, рассматривались как сведения, частично содержащие важную правдивую информацию. Для меня это подтвердило, что шпионка в любом случае поддерживала связь со многими офицерами и что она была достаточно хитра, чтобы задавать им определенные коварные вопросы. Одновременно ее связь с другими кругами обеспечивала ей возможность получать информацию о нашей политической ситуации».

Так писал бравый капитан в 1953 году, тридцать шесть лет спустя. Какие тайны он вынужден был скрывать, из его мемуаров понять невозможно. Особенно потрясает фраза «частично содержащие важную правдивую информацию». Так ведь и любая дезинформация всегда содержит и какую-то часть правдивой информации, иначе ей никто не поверит. Если же имелись в виду сведения о предстоящем весеннем наступлении Антанты на Западном фронте в 1917 году, то в Германии без всякой Маты Хари прекрасно знали, что оно будет, и интенсивно готовились к его отражению. Заявить в конце 1916 года, что союзники весной будут наступать, было равносильно заявлению: «На вершинах Альп всегда лежит снег».

Также секретной считалась информация о разговоре Бриана и принцессы Мари Бонапарт о греческом короле, переданная агентом Х-21. Однако, во-первых, тождество Маты Хари и Х-21 никогда не было доказано, и теоретически можно предположить, что это были разные люди. Кстати сказать, пол Х-21 до сих пор не определен со стопроцентной точностью, и, в принципе, нельзя исключить, что этот агент мог быть мужчиной. Во-вторых, информация, переданная со ссылкой на Мари Бонапарт, что после свержения короля Константина королем будет его брат Георг, абсолютно не соответствовала истине, поскольку на самом деле в 1917 году после свержения Константина королем стал его сын Александр.

Непонятно также, почему переданные Матой Хари сведения об операциях подлодок у Марокко и о знании немцами французского радиокода Бушардон считал «устаревшими и не имевшими никакого значения». Ведь их проверка в 1917 году не проводилась, а без проверки степень их соответствия действительности оценить было невозможно. Но даже если эти сведения действительно представляли собой дезинформацию, невозможно доказать, что Мата Хари сознательно передавала дезинформацию французам. С тем же успехом она могла быть жертвой операции германской разведки, решившей поставлять через нее дезинформацию, в то время как она сама была уверена, что полученные сведения – подлинные.

1 мая состоялся следующий допрос. Теперь больше говорил Бушардон. Он заявил: «На одном из ваших предыдущих допросов вы сказали мне, что были не в состоянии рассказать фон Калле какие-либо важные сведения военного или политического характера, потому что покинули Францию за сорок три дня до встречи с ним. Я хотел бы указать вам на то, что есть сведения, которые важны и по прошествии сорока трех дней».

Мата Хари возразила: «Я повторяю еще раз, что я пошла на встречу с фон Калле не ради собственного удовольствия. Я не знала до того ни его имени, ни его звания. У меня не было ни малейших представлений о нем. Капитан Ладу настоятельно рекомендовал мне доказать мои способности и надежность. И когда я после моих приключений в Фалмуте снова оказалась в Мадриде и не получила никаких инструкций, я сказала себе: „Если ты по собственной инициативе не войдешь в контакт с немцами, то капитан не заплатит тебе, когда ты вернешься в Париж“.