Морально-боевое состояние российских войск Западного фронта в 1917 году - Михаил Смольянинов

По возвращении в свои части и подразделения на многолюдных митингах и собраниях делегаты информировали солдат о своих поездках, доводили сведения о настроениях рабочих. Узнав правду, солдаты заявляли о своей солидарности с рабочими, о необходимости крепить единение, о готовности поддержать их.

В защиту союза с рабочим классом, с опровержением клеветы на рабочих и солдат, с разъяснением преследуемых буржуазией целей, с призывом к солдатам крепить союз с рабочими выступили некоторые войсковые организации: ротный комитет отдельной инженерной роты 73-й пехотной дивизии, солдатско-офицерские Советы штаба 10-й армии, гренадерского корпуса 2-й армии и др.

Упрочению солидарности солдат с рабочими, расширению их контактов способствовала подготовка к празднованию 1 Мая. 16 апреля (по ст. ст.) рабочие всей России трудились в фонд «красного подарка» фронту. Рабочими Петрограда, например, за две-три недели было собрано 1200 тысяч рублей на подарки для солдат, избраны делегаты для доставки их на фронты. Такие делегации с подарками посетили и Западный фронт. Например, солдатам 111-го пехотного Донского полка 28-й пехотной дивизии 3-й армии подарки вручила делегация рабочих Охтинского завода, солдатам 297-го пехотного Ковельского полка 75-й пехотной дивизии – металлического завода, 515-го пехотного Пинежского полка 129-й пехотной дивизии 2-й армии – делегация от Царско-Сельского Совета рабочих и солдатских депутатов[259]. Вопрос о сборе первомайских подарков для солдат был рассмотрен на собрании рабочих депутатов Минского Совета, с призывом к рабочим и служащим Витебска о сборе средств на первомайские подарки солдатам обращался исполком Витебского Совета[260].

Яркой демонстрацией солидарности рабочих и солдат явилось празднование 1 Мая. Во многих частях на Западном фронте и в гарнизонах состоялись митинги и торжественные собрания рабочих и солдат, беседы на политические темы, праздничные шествия. Такие мероприятия состоялись, например, в местечках Замирье, Раков, Койданово, других местечках и городах Беларуси[261].

Показателем социально-классового и политического размежевания в войсках Западного фронта являлась работа 1-го съезда военных и рабочих депутатов армий и тыла Западного фронта, состоявшегося в Минске 7– 16 апреля 1917 г. Уже с самого начала представители буржуазии предприняли попытку размежевать солдатских делегатов с рабочими и провести съезд в антирабочем направлении. С этой целью они намеревались избрать председателем съезда эсера солдата-артиллериста В. В. Сороколетова. Однако большая часть делегатов – солдаты, демократически настроенные офицеры и рабочие делегаты, предпочли поручить руководство съездом представителю от рабочих, меньшевику-интернационалисту председателю Минского Совета Б. П. Позерну.

Это во многом предопределило направление работы съезда и принятые им решения. В повестку дня съезда для рассмотрения был включен вопрос «Война и улучшение быта крестьян и рабочих», а в ходе его работы была создана комиссия по рабочему вопросу. В принятой резолюции по рабочему вопросу съезд отвергал «клеветническое обвинение против рабочего класса», видя в нем «стремление имущих классов посеять рознь и недоверие между революционной армией и революционным пролетариатом». Съезд поручил фронтовому комитету «немедленно выпустить воззвание к солдатам, рабочим и всему населению о значении 8-часового рабочего дня и о клеветнических обвинениях, возводимых на рабочий класс по поводу (его) введения»[262].

Неутешительная для буржуазии картина социально-классового и политического расслоения в войсках, брожения и внутренней конфронтации в офицерском корпусе вызвала необходимость его консолидации и укрепления. В решении этой задачи главная роль отводилась Союзу офицеров армии и флота, инициатива создания которого принадлежала офицерам Ставки Верховного главнокомандующего. 15 апреля 1917 г. они избрали Главный временный комитет Союза во главе с председателем подполковником Лебедевым и приняли обращение к офицерам армии и флота, в котором призывали противодействовать выступлениям отдельных, демократически настроенных лиц и групп из офицерского корпуса, включиться в борьбу за спасение армии от разложения.

Союз офицеров армии и флота, объединявший 100-тысячный корпус офицерства, фактически являлся филиалом кадетской партии в войсках. Кадеты взяли курс на сплочение офицерских организаций под флагом беспартийности, так как солдаты с неприязнью относились к этой партии, офицеры не всегда рисковали в нее вступать, опасаясь солдатского негодования. Ставка вначале настороженно отнеслась к идее отдельных офицерских организаций, видя в них препятствие провозглашенному курсу единения солдат с офицерами. Однако интересы кастовой организации офицерства взяли верх. Уже в апреле-мае во многих соединениях фронта и тыловых гарнизонах (Минск, Могилев) возникли отделения Союза офицеров.

Солдаты Западного фронта враждебно относились к созданию офицерских и им подобных союзов и энергично протестовали против них. Такой протест последовал, например, от совещания представителей армейских и фронтового комитетов, солдат многих частей и подразделений фронта[263]. Однако офицерская верхушка не отступила. С 7 по 22 мая в Могилеве в Ставке состоялся офицерский съезд, на который прибыли 298 делегатов (241 офицер с фронта, 57 офицеров-тыловиков)[264], по партийной принадлежности в основном кадеты. В выступлениях Верховного главнокомандующего генерала М. В. Алексеева, открывшего съезд, его начальника штаба генерала А. И. Деникина, других участников, в принятых съездом резолюциях звучал один лейтмотив – вернуть власть начальникам, «армия близка к состоянию полного развала». Съезд избрал Главный комитет Союза офицеров под председательством члена ЦК партии кадетов подполковника Л. Н. Новосильцева.

Параллельно со съездом в Могилеве с 8 по 27 мая работал Всероссийский съезд офицеров в Петрограде, организованный Советом офицерских депутатов Петрограда. Съезд собрался, по словам его организаторов, чтобы «сговориться по всем наболевшим политическим и специальным (офицерским) вопросам, с целью посильно придти на помощь… любимой армии», «сорганизоваться и выбрать свой путь»[265]. Выступавшие признавали существовавшую «между офицером и солдатом до сих пор не пробитую стену безусловного недоверия и полного отчуждения».