Морально-боевое состояние российских войск Западного фронта в 1917 году - Михаил Смольянинов

Вокруг корниловской Ставки стали группироваться, повысив свою активность, буржуазно-помещичьи организации, такие как Союз офицеров армии и флота, Союз Георгиевских кавалеров, Совет Союза казачьих войск, Республиканский центр и другие. Они стремились к вербовке в свой состав новых членов из офицеров, к объединению и сплочению всех сил кадетской контрреволюции. С этой целью они распространяли в войсках свои постановления, воззвания и телеграммы с заявлениями в поддержку и защиту Л. Г. Корнилова, против большевиков и других революционных сил.

В то же время активизировали свою деятельность большевики, авторитет и влияние которых в войсках Западного фронта стали возрастать после апрельского, июньского и особенно июльского политических кризисов. Несмотря на преследования и аресты, продолжался их численный рост. Уже накануне июльских событий были созданы большевистские организации и ячейки в 29-м Черниговском, 31-м Алексеевском, 723-м Вильколазском пехотных полках 3-й армии; в середине июля – в 12-м и 25-м Туркестанских и 27-м Сибирском стрелковых полках 2-й армии; в 1-м артиллерийском полку 10-й армии. В середине августа были созданы большевистские организации в 6-м гренадерском Таврическом полку и 12-м железнодорожном батальоне.

Особенно интенсивный характер деятельность большевистских организаций на Западном фронте приняла после VI съезда РСДРП(б), решения которого обсуждались во всех партийных организациях и ячейках, в беседах и на страницах прессы.

Отношение на Западном фронте к этим двум, находившимся на противоположных флангах политики и враждебно настроенным друг к другу партиям с диаметрально противоположными программами не было однозначным.

Командный состав, особенно высший эшелон, часть офицерского корпуса были полностью солидарны с кадетской партией и созданными в войсках под видом беспартийных, «профессиональных» офицерских организаций, одобряли их деятельность, направленную на борьбу с большевизмом, против революции и разложения армии, за восстановление дисциплины в войсках и их боеспособности. Например, командующий 3-й армии генерал Я. К. Цихович на одном из поступивших к нему воззваний Главного комитета Союза офицеров оставил надпись: «Сочувствую этой высокопатриотической организации. Злостные нападки на Союз, якобы сеющий рознь между офицерами и солдатами, не имеют ни каких оснований, так как офицер-патриот всегда будет стремиться к единению со своим младшим братом-солдатом, и участие его в комитете, развивая его сознание, такую связь не расшатает, а укрепит»[273].

Солдатские массы Западного фронта с большим недоверием и враждебностью относились к кадетской партии. В применении репрессий против революционных сил, в стремлении командования восстановить дисциплину в войсках, в возросшей активности буржуазии солдаты видели стремление «кадетов установить свою власть». К такому выводу они пришли на основе собственных наблюдений за развитием событий в стране и армии. Сообщая в письмах в Петроградский Совет о повысившейся активности кадетской партии, солдаты просили «не отдавать власти кадетам», создать «правительство демократическое, а не империалистическое, республику демократическую, а не буржуйскую», заверяли, что не допустят восстановления монархического строя, призывали Совет к активной борьбе с буржуазией, обещали свою помощь и поддержку. Об этом писали, например, солдаты 693-го пехотного Слуцкого полка, перевязочного отряда 9-й пехотной дивизии, воздухоплавательного отряда и 25-го Сибирского стрелкового полка 3-го Сибирского корпуса, 1-й Сибирской дивизии[274], многих других частей и подразделений фронта.

Одновременно все с большим вниманием и сочувствием солдаты относились к большевикам, проводимой ими, в основном нелегально, агитационной пропаганде. Как свидетельствуют сводки командования о настроении войск за вторую половину августа, пропаганда большевиков вызвала «брожение» солдат в 7-й Туркестанской и 15-й Сибирской стрелковых, 134-й пехотной дивизиях, в 15-м и 35-м армейских корпусах. По признанию командования, «несмотря на принимаемые меры», большевистские газеты и литература проникали на фронт и «весьма охотно читались солдатами», оказывая на них влияние в 5, 134 и 175-й пехотных и 15-й Сибирской стрелковой дивизиях. «Влияние большевиков», по словам командования, чувствовалось в 20-м армейском корпусе[275].

Кадеты и другие буржуазные партии, несмотря на все возраставшую против них оппозицию, не оставляли своих планов грубой силой подавить сопротивление сил революции и установить военную диктатуру. Не рассчитывая на сознательное участие в контрреволюционном выступлении не только солдат, но даже сколько-нибудь значительной части офицерского корпуса, генерал Л. Г. Корнилов и его сподвижники обманным путем, под предлогом обучения стрельбе из английских минометов нового образца, стягивали офицеров фронта (до трех тысяч человек) в Ставку в Могилев, где концентрировались ударные силы контрреволюции для похода на Петроград.

Следует отметить, что в офицерском корпусе после Февральской революции произошли значительные изменения. В нем также не было единства, наблюдалась внутренняя конфронтация. Офицеры фронта, особенно младшие офицеры, как ближе всех стоявшие к солдатам, видевшие в каком тупике находилась армия, реальнее смотрели на сложившуюся обстановку, не сочувствовали Верховному главнокомандующему, остались верными Временному правительству.

Таким образом, социальная база, на которую делали ставку корниловцы, а это главным образом офицерский корпус, наиболее благонадежные, с их точки зрения, казачьи, инородческие части и ударные батальоны, оказалась недостаточной. Корниловский заговор с самого начала был обречен на неудачу. Он встретил жесткое противодействие солдат и демократически настроенных офицеров, однозначно оценивших действия военной верхушки, как возврат к старому режиму.

Провалу корниловского заговора способствовала и размолвка, происшедшая между Верховным главнокомандующим генералом Л. Г. Корниловым и Военным министром А. Ф. Керенским. Последний, все время разделявший корниловскую программу «спасения страны», расходясь лишь в вопросах тактики, почувствовал слабость своего положения, неуверенность в осуществлении своих честолюбивых планов возглавить диктаторский режим, страшась возмездия народа, в последний момент отмежевался от Корнилова и сделал Корниловский мятеж достоянием гласности.

Борьба с корниловским заговором, опасность военной диктатуры способствовали объединению всех демократических сил. Эсеро-меньшевистский ЦИК Советов, объявляя войскам о контрреволюционном заговоре, сообщая об «отрешении правительством» генерала Корнилова от должности Верховного главнокомандующего, объявляя его «изменником и врагом Родины», поставил, перед войсковыми комитетами задачу поддерживать Временное правительство, «разрушать» попытки содействовать заговору на местах, «приложить все усилия, чтобы заговор не отразился на устойчивости фронта». Призывалось «не исполнять никаких приказаний Корнилова и примкнувших к нему изменников», «быстро и точно» исполнять призывы ЦИК Советов и приказы Временного правительства и верных ему лиц из командного состава, принять необходимые меры предосторожности и обеспечить связь с ЦИК «путем установления контроля над всеми передающими аппаратами», выяснить «в какой мере» комитеты могут оказать «поддержку Временному правительству вооруженной массой»[276].