Пыльная зима - Алексей Слаповский

– Поздно! – сказал папа. – Что ж теперь поделаешь, за все, голубок, надо платить!

Потом, когда Субтеев стал знаменитым, девушка из южного города рассказала своим подругам об увечье, те рассказали прочим, слухи расходились, трансформируясь, и в окончательном варианте выглядели так: Субтеев гермафродит, он и мужчина, и женщина, поэтому одну неделю он живет с женой, дочерью посла какого-то арабского государства, а другую неделю живет с мужем, солистом Большого театра.[5]

Лена, как оказалось, проживала отдельно, в Москве, с больной матерью и маленьким братом. Но регулярно приезжала в Люберцы – или Субтеев приезжал в Москву, имея всегда бронь в одной из центральных гостиниц.

Лена настоятельно советовала Неделину сделать новую программу из пятнадцати-двадцати песен. Он занялся этим, для начала освоив с помощью самоучителя еще несколько гитарных аккордов.

А что с Субтеевым, который оставлен нами на перроне города Полынска в затруднительном положении?

Опытный вокзальный милиционер сразу же определил, что перед ним бич, бомж, бродяга. А может, и преступник, скрывающийся от розыска. Документов нет. Денег нет. Отстал от поезда? Старая песня! Куда направлялись?

– На гастроли. Я – Владислав Субтеев.

– Очень приятно. А это кто в таком случае? – И милиционер пригласил Субтеева оглянуться. На сцене возле двери был прикреплен кнопками плакат-календарь с Владиславом Субтеевым в полный рост.

– Кто это? – спросил милиционер.

– Это я.

– Тогда я – чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов, – представился милиционер. Он в самом деле был похож на Анатолия Карпова. И на подоконнике, кстати, лежала шахматная доска.

– Меня подменили! – закричал Субтеев. – Я не знаю как, но меня подменили!

– Разберемся. А пока придется у нас погостить. Вы не против?

– Против!

– Жаль…

И несмотря на то что задержанный был против, милиционер вызвал наряд. Субтеева препроводили в правоохранительное учреждение, которое было очень правильным и первым делом направляло своих клиентов на медицинский осмотр. Войдя в небольшой кабинет, где все процедуры осмотра должна была проделать женщина-врач с синими добродушно-циничными глазами, он по ее приказу разделся донага и, увидев доставшееся ему, воскликнул:

– Ого!

– Что такое?

– Смотрите!

– Думаете, я этого не видела?

– Нет, но это же… Если бы вы знали!.. И действует!

Это было правдой. Женщина глянула с любопытством.

– А что, были трудности?

– Милая вы моя! Если б вы знали! Если бы ты… Если бы…

Субтеев пошел на нее, ласково раскинув руки, в глазах не было бешенства насильника или маньяка, только мольба – нежно-неистовая, нестерпимая.

– Ну-ну, не надо волноваться, – сказала женщина, отступая к ширме, за которой была кушетка.

– Спаси меня! Или я рехнусь!

Охранник был за дверью и войти не мог, это она установила такой порядок, ей не нравилось, когда эти парни торчали в кабинете врача якобы для безопасности, а на самом деле – чтобы полюбоваться унижением раздетого тела. К тому же симпатичные бабенки попадались.

– Какой странный, – сказала она. – Нетерпеливый какой.

– Спаси, прошу!

И она спасла – удивляясь порыву, подобного которому она никогда в жизни не встречала.

После этого Субтеев попал в камеру предварительного заключения, где томился и метался, глядя на толстые прутья зарешеченного окна, а само окно было высоко, не допрыгнуть. И все же вечером, когда не было уже сил терпеть, он разбежался и каким-то чудодейственным образом допрыгнул, подтянулся, выглянул. Окно выходило на уровне пятого или шестого этажа на глухую улочку. Вот старуха проковыляла. А вот девушка идет под тусклым светом фонарей, и хоть лицо ее почти неразличимо, но ясно, что она красавица, по походке ясно, по той смелости, с которой идет она по пустой улице, не веря, что может произойти что-то плохое в ее красивой судьбе. Субтеев застонал, ухватился за прутья решетки покрепче, стал разгибать их. Прутья туго, но поддавались. Девушка вот-вот скроется из глаз. Субтеев рванул прутья – и раздвинул так, что стало можно пролезть. Вылез, сел на краю, посмотрел вниз. Высоко. Но лучше гибель, чем такие муки. Он прыгнул, упал, вскочил и, прихрамывая, побежал к девушке.

– Не пугайтесь, – сказал он. – Я вас люблю.

И она поверила.

Через несколько лет после описываемых событий вся страна подло потешалась над словами, гневно произнесенными некоей женщиной в телевизоре: «У нас секса нет!» Конечно, это можно считать одним из гениальных советских афоризмов, в котором – душа массы и ее понимание предмета. Но смех тем не менее подл. Во-первых, ясно же, что женщина совсем не то имела в виду. Во-вторых, она, вероятно, была родом из города, схожего с Полынском, а в Полынске секса воистину не было. Причин тут несколько.

1. В моду вошли изящные супружеские раздвижные диванчики, которые были почему-то полутораспальными, и разместиться на них можно было только «валетом» – широкие плечи советских мужчин и женщин рядом никак не умещались. Супруги терпели эти неудобства ради роскоши модной мебели, но…

2. Женщины Полынска искони привыкли носить синтетический вид белья под названием «комбинация», это одеяние так наэлектризовывало тело, что при малейшем прикосновении мужчин бил разряд.

3. Любовные свидания полынцы издревле привыкли сопровождать вином и водкой, но если раньше, выпив рюмочку, кавалер приступал к делу, то во времена строгих правительственных ограничений он, увидев бутылки, забывал обо всем, набрасывался на них и не успокаивался, пока не прикончит все и не упадет на стол.

4. Впрочем, полынцы всегда считали такие отношения неприличными.

5. К тому же – климат ли Полынска виноват, рабочие ли условия жителей, еще что-то? – к вечеру у них пробуждался аппетит, целыми кастрюлями поедали они холодную картошку с подсолнечным маслом, луком, чесноком и квашеной капустой, потом пили чай с булками и батонами и, добредя до постели, могли только тяжело вздыхать, икать, впадая в тяжкую дрему, а потом и в сон.

6. Секс мог и должен был существовать в молодежной среде, но отцы города, заботясь о благоустройстве, вырубили единственную рощицу на окраине Полынска, чтобы посадить культурный парк с каштанами, каштаны не прижились; больших домов с темными подъездами в Полынске не было, в каждой квартире денно и нощно сидело по бабушке, – где тут найти место влюбленным? – они ограничивались целованием на последнем ряду кинотеатра «Космос».