Всемирная история глазами кошек - Сергей Нечаев

Наполеон I имел аллергию к котам и кошкам. Но боялся ли он их? Это то, что утверждает среди прочих Лесли О’Мара в своей книге «Кошки». Великого императора видели в поту, со шпагой в руке, когда кошка проникла в его палатку. А еще — накануне разгрома при Ватерлоо ему приснился черный кот, пересекающий поле боя… По этому поводу ходило немало легенд.

КСТАТИ

Это удивительно, но большинство диктаторов мира смертельно боялись котов и кошек. По неведомой причине крупнейших завоевателей мира мучил один и тот же недуг — айлурофобия! Перечень именитых жертв этой необычной фобии впечатляет: Александр Македонский, Юлий Цезарь, Чингисхан, Бенито Муссолини, Адольф Гитлер, Йозеф Геббельс, Лаврентий Берия… Что же касается Наполеона, то, возможно, именно его нездоровым отношением к кошкам объясняется его дикая попытка из пушек расстрелять фигуру египетского сфинкса — самой большой кошки мира.

Мадам Бонапарте начала просить меня за дюжину клиентов, которым нужны были все-таки хорошие места, после этого я выслушал целую повесть о несчастьях Monsieur Рарт, о жестокости Бонапарте к этому прекрасному созданию и наконец мог начать разговор.

Но, может быть, вы теперь спросите меня: кто этот Monsieur Рарт, сделавшийся предметом жестокости первого консула? Я отвечаю, что Monsieur Рарт был четвероногое; толстый прекрасный кот; злой, как старый адвокат; ужас дам, потому что он рвал, царапал кружева, оборки, перья — все, что мог. Он чувствовал свою значительность и потому безнаказанно подшучивал и над значительными людьми, которые в уме наделяли проклятого кота всеми возможными ругательствами — а вслух превозносили его. Я не любил этого мерзкого кота, да и он меня тоже — и потому всегда запускал свои когти мне в ноги, да так искусно, что кровь выступала на чулках. Первый консул, как говорила Жозефина, был моим мстителем, и Monsieur Рарт'у доставалось от него порядком; зато, только что раздавались грозные шаги Бонапарте, проклятое животное убегало или пряталось куда-нибудь под мебель, где и оставалось до самого ухода своего неприятеля.

Страсть к кошкам так страшна и между тем так обыкновенна; я нашел в купленных мною манускриптах описание любви к кошачьему племени, и это описание показалось мне таким занимательным, что я предлагаю извлечение. Автор — знатная дама, которая всю жизнь делала то, чего бы не должна была делать; у нее были пылкие чувства и множество ума; разговор ее блистал остроумием, и она писала не хуже мадам Севинье; в девушках и замужем носила прекрасное имя — и не слишком заботилась о его сохранении; ветреная в восемьдесят лет, точно так же как в двадцать, — она горячку мыслей принимала за увлечение сердца; не щадила ни врагов, ни друзей и была способна к преданности, точно так же как к измене.

Вот ее замечания.

«Я всегда умела находить развлечения, утешающие в печали; я уже говорила о своих привязанностях, но не говорила о своих страстях, потому что страсти увлекают — и тот, кто предается им, теряет свое спокойствие. Напротив того, привязанности утешают нас; постоянно доставляют нам новые и даже разнообразные удовольствия; в них нет однообразия, которое ведет за собою отвращение, — обыкновенный конец всех страстей. Счастлив тот, кто обращает страсти свои на предметы незначительные; я говорю по опыту.

С самой ранней молодости я любила животных и беспокоила этой любовью всех окружающих меня; родители баловали меня, и я употребляла во зло их любовь; они непременно должны были доставать мне собак, кошек, птиц, барашков, козлят. У меня был целый зверинец, которому я отдавала все свои заботы; но и тут случилось, что случается везде; я любила одно больше другого; кошек — больше других животных, и всякой раз, как они съедали у меня чижика или щегленка, я думала, что возненавижу их, и приказывала немедленно удалить их от себя, приказывая, впрочем, чтобы им не делали никакого зла; но через два или три дня кошки мои опять приходили ласкаться ко мне, и я прощала им, как любовник прощает неверность своей возлюбленной.