Лебединая песня. Любовь покоится в крови - Эдмунд Криспин

— А тебе не приходит в голову, что и ты далека от совершенства?

Теперь Элизабет уже по-настоящему разозлилась.

— Разумеется, я не совершенна. Но это не дает тебе права на грубость.

— Какая грубость? Я просто пытаюсь понять, что между нами не так.

— Ты избрал для этого странный способ. — Элизабет встала и начала собирать письма и бумагу. — Я чувствую, закончить дела мне здесь не удастся и ухожу наверх. Пожалуйста, не надо меня беспокоить.

Проводив ее взглядом, Адам ошеломленно опустился в кресло. Оказывается, дела обстояли хуже, чем он думал. Такой холодной и резкой он ее еще никогда не видел.

А Джоан Дэвис и Джордж Пикок в это время гуляли по саду Колледжа Сент-Джон.

Бледное солнце безуспешно пыталось пробиться сквозь облака. Сырой и холодный воздух заставлял их двигаться быстрее. Пикок, забывшись, шагал размашисто, и Джоан едва поспевала, подшучивая в мыслях над собой, что давно уже ради общества мужчины не жертвовала удобствами. Они уже несколько раз обогнули центральную лужайку, а Пикок, кажется, не стремился изменить маршрут.

— Что это мы с вами вертимся, как белки в колесе? — наконец подала голос Джоан.

Он быстро на нее глянул:

— Вам наскучило?

— Конечно, нет. Иначе меня бы здесь не было.

Они снова некоторое время шли молча. Пикок вообще не был особенно словоохотлив, а сейчас у него как будто отнялся язык.

«Ведь это же я предложила прогуляться, — растерянно размышляла Джоан. — А у бедняги не хватило смелости отказаться. Или я ошибаюсь? Он вполне мог сказать, что хочет отдохнуть перед премьерным спектаклем. Значит, мое общество ему приятно?»

Наконец она нарушила молчание:

— Вы волнуетесь перед премьерой?

Он повернул к ней голову:

— Ужасно. Мне сказали, что на спектакле будет Эрнест Ньюмен[26].

— Так это же хорошо.

— Наверное, хорошо, но дирижировать перед ним Вагнера — это все равно что в присутствии Вальтера Скотта читать лекцию по литературе. Но я надеюсь это пережить.

— Вы довольны, как все получилось?

— Перед труппой просто склоняю голову, я имею в виду солистов, — ответил Джордж Пикок. — Все намного опытнее меня, работали с необыкновенной отдачей и делали все так, как я хотел.

Джоан тронули его слова.

— Не принижайте себя, Джордж. Вы превосходно знаете свое дело. Что будет дальше, когда пройдут спектакли?

— Все зависит от Леви. Если «Мейстерзингеры» пройдут успешно, я надеюсь получить постоянный ангажемент.

— Я уверена, так оно и будет.

Они помолчали, любуясь прыгающей по лужайке малиновкой.

— Насколько мне известно, вы не замужем, — вдруг сказал Пикок.

— Нет, — отозвалась Джоан, слегка смутившись. Слова Джорджа застали ее врасплох. — Я в разводе. Наше супружеское счастье длилось примерно тринадцать часов с того момента, как мы вышли из церкви. Но теперь, слава богу, все давно благополучно забыто.

— В таком случае позвольте мне сделать вам предложение руки и сердца.

Она подняла на него взгляд, чувствуя, как у нее наворачиваются слезы.

— Не знаю даже, что сказать. Спасибо, конечно. Но вы уверены?..

— Я-то уверен, но если вы…

— Позвольте мне прояснить ситуацию, — решительно произнесла Джоан. — Мне тридцать пять. Женщин моего возраста, чтобы не обидеть, называют зрелыми. Но зрелость — это, как известно, не молодость. Если угодно, секонд-хенд. Вы меня понимаете?

Он опустил голову:

— Понимаю. Извините. С моей стороны было слишком самонадеянно полагать, что…

Пикок повернулся и зашагал прочь через лужайку.

Джоан смотрела ему вслед со слезами на глазах.

А если она не права? Если он воспринял ее слова как стремление не обидеть его прямым отказом?

С каждым шагом он становился от нее все дальше и дальше, и она понимала — второго шанса не будет. Пикок больше никогда не решится заговорить с ней о женитьбе. И ей тоже гордость не позволит подойти и сказать: «Вот вы мне недавно предлагали…» Это немыслимо.

Она побежала вслед, выкрикивая:

— Подождите! Подождите!

Он обернулся, разглядывая ее, раскрасневшуюся от бега, с блестящими глазами, и бросился навстречу.

Быстро взял ее руку и нежно прижал к губам.

— Вы знаете, в секонд-хенде тоже можно отыскать жемчужину.

— Маэстро, вам вредно пить столько пива, — произнесла Беатрикс Торн. Они в этот день тоже не покидали свой номер в отеле «Булава и скипетр».

— Я будут пить пиво столько, сколько пожелаю.

— Конечно, — поспешно согласилась она. — Но пиво вредит здоровью.

— Моему здоровью ничего уже не повредит. А конец все равно придет рано или поздно.

— Но у вас есть долг перед потомками.

— Какие еще потомки?

— Которые будут изучать ваше творческое наследие.

Чарльз Шортхаус махнул рукой:

— Перестаньте нести вздор, Беатрикс. — Он помолчал. — Я вот тут подумал, а не купить ли мне небольшой спортивный автомобиль?

— Зачем? Он ужасно шумит.

— Ну и пусть. Мне такой шум нравится.

— Не надо так говорить, маэстро.

— Нет, я обязательно приобрету небольшой спортивный автомобиль.

— Хорошо, если вы настаиваете… но хотя бы выслушайте мои доводы.

— Ничего не желаю слушать.

— Во-первых…

— Я прошу вас помолчать, Беатрикс. Мне пришла в голову новая идея… пожалуй, эти десять тактов в начале второго акта следует заменить…

— Я просто хотела сказать…

— Молчите. Вы мешаете сосредоточиться.

— Хорошо, маэстро.

— Что вы сказали?

— Я сказала…

Карл Вольцоген сел в автобус, следующий до Карфакса. Там вылез и медленно двинулся в сторону Уитли, засунув руки в карманы поношенного пальто. Он его купил очень давно где-то в Германии или в Австрии. Карл остановился посмотреть засаленную этикетку внутри обшлага. «Фридрих Йенсен, Веттинерштрассе 83D, Дрезден».

Он вдруг отчетливо вспомнил ту девушку. Она жила на Веттинерштрассе, темноволосая, наверняка не арийка, может быть, даже еврейка. Удалось ли ей пережить этот кошмар? Наверное, нет. Они встречались. Говорили об опере — а о чем еще он мог говорить?