Белоснежный лайнер в другую жизнь - Анна Данилова

– Ее увезли. Чеснокова куда-то позвонила, приехали какие-то люди и отвезли мою Ирочку в морг.

Тут Желтухин вдруг почувствовал, как Пирс, этот англичанин, буквально пожирает его взглядом. Почему Соловьев не объяснил, кто это такой и почему он присутствует при беседе? Какое отношение он имеет к вопросу о смерти Бантышевой? И почему он, Желтухин, не задал этого вопроса с самого начала? Как-то не совсем естественно он себя ведет, словно в чем-то виноват. Но ведь он совершенно ни в чем не виноват!

– Потом? Что было потом? – Он услышал голос Пирса и очень удивился. Эк его проняло!

– Я понимаю, ваш визит ко мне чем-то обусловлен, ведь не просто же так вы приехали ко мне и задаете эти вопросы… И этот господин…

– Оливер Пирс, – напомнил Соловьев несколько нервно. – Я скажу вам, почему этот господин так заинтересовался смертью Бантышевой. Существует определенная вероятность того, что у Ирины Бантышевой за границей есть родственники, которым не безразлична судьба Кати, дочери Ирины… В частности, жена Оливера, по происхождению русская, утверждает, что она является сестрой Ирины Бантышевой…

– Родной? – Желтухин был потрясен.

– К сожалению, нам пока неизвестно, родная она сестра или двоюродная, потому что Рита, так зовут жену Оливера, каждый раз говорит все по-разному… То утверждает, что Ирина – ее родная сестра, то одной знакомой сказала, что двоюродная. Но она очень переживает за свою племянницу…

– Но Ирочка никогда не говорила мне, что у нее за границей есть родственники…

– Родственница. Одна, – произнес Пирс. – Моя жена говорит, что она как-то связана с семьей Бантышевых, но не может объявиться, потому что когда-то давно произошло нечто, что сделало их чужими… Мы, собственно, хотели бы от вас услышать, почему вы, узнав о смерти Ирины, сообщили об этом лишь Сергею, ее мужу, но не позвонили и не послали телеграмму ее матери? Ведь она жива, не так ли?

– Да, она жива, но адреса я ее не знал до тех пор, пока не заглянул в записную книжку Ирины… Ее мать проживает в Волгоградской области, в деревне… Она не старая еще женщина, Ирина мне рассказывала, что у нее большое хозяйство… Но они редко виделись. И кто вам сказал, что я не посылал ей телеграмму? Я послал, но она почему-то не приехала. Возможно, она не получила это известие или была больна… Знаете, я тогда находился в таком состоянии… Меня меньше всего интересовала ее мать.

– Вы не могли бы сообщить ее адрес?

– Конечно, я переписал его в свою записную книжку. На всякий случай. Видимо, как раз на такой вот случай… Но если вы не верите, то можете проверить на почте, там же сохраняются данные…

– Как вы думаете, если бы у Ирины была сестра, ее мать могла бы рассказать нам об этом?

– Конечно! Как же иначе?! Но мне все-таки думается, что здесь произошла какая-то ошибка… Если бы у Ирины была сестра, пусть даже и двоюродная, она бы хотя бы словом об этом обмолвилась.

– Они могли поссориться…

– Я не знаю, тут вы не по адресу… Об этом вам лучше всего спросить у Сергея, все-таки это он был ее мужем, а не я, потому он мог знать о ее родне значительно больше.

– Что было потом?

– После вскрытия я забрал тело и похоронил. Повторяю, я действовал как во сне.

– Вы могли бы вспомнить, кто был на похоронах?

– Мало кто был. Мать, я повторю, не приехала и даже не позвонила. Во всяком случае, пока я был в квартире Бантышевых, она не звонила. Сергей вот с Катей не успели. Были соседи, несколько человек…

– В том числе и нынешняя подруга Бантышева, Лиля, так?

– Да, Лилечка была. Она тоже была сама не своя. На нее смерть Ирины произвела большое впечатление, у нее даже видения какие-то начались…

– Какие видения?

– Вы с ней поговорите… Она сама вам все расскажет.

– Она рассказала, – сказал Пирс. – Сказала, что после смерти у Ирины сильно изменились пальцы и ногти на руках. Лица она не могла увидеть, оно было прикрыто… что вы можете сказать нам на это, Борис?

– Да ничего. Она маникюрша, у нее свой взгляд на… пальцы… заусеницы… Она и мне тоже сказала, что сделала Ирине маникюр незадолго до смерти, а у покойницы были совсем неухоженные руки… Словно она занималась черной работой.

– А что про туфли сказала?

– Про какие туфли?

– Розовые. Кто одевал покойницу? – спросил Соловьев.

– Люди из похоронной конторы, они и одевали.

– Одежду, понятное дело, вы дали.

– Конечно, кто же еще?

– И туфли подобрали тридцать третьего, редкого, размера… Лиля утверждает, что это были чужие туфли, Ирине принесла ей…

– Да слышал я эту историю! Будто бы Ирине эти туфли принесла какая-то знакомая женщина на продажу… А ей, в свою очередь, их кто-то откуда-то привез… Но при чем здесь я? Почему вы спрашиваете меня об этих туфлях? Неужели не понятно, что я взял первые попавшиеся мне на глаза туфли и отдал, чтобы их и обули… Мне и в голову не могло прийти, что туфли могут оказаться не впору! Не в поход же она в них собралась, извините меня за такой цинизм, но и у меня тоже есть чувства… Главное, что она была обута. Я сделал все, что от меня зависело в данной ситуации, организовал похороны, все устроил, и теперь же мне треплют нервы… Почему? За что? Почему бы вам не расспросить Сергея, как так могло оказаться, что они не успели на похороны? Пусть бы летели на воздушном шаре из Крыма, если были проблемы с билетами…

– Он, между прочим, считает, что вы поздно дали телеграмму, что надо было сделать это раньше…

– А как бы я раньше узнал город, место и название отеля, где они остановились? Мне пришлось связаться с нашими общими знакомыми, которые знали, где именно останавливаются Бантышевы в Крыму.

– А вам не пришло в голову позвонить Сергею или Кате?

– Пришло. Это первое, что пришло мне в голову, но их телефоны молчали.

– Да, это так, – подтвердил Соловьев, – телефоны у них были выключены. Намеренно. Сергей не хотел, чтобы ему звонили с работы… У Кати тоже были свои причины отключить телефон…

– Да если бы не это обстоятельство, – с горечью заметил Желтухин, – Ирина бы сама позвонила мужу в Крым и сообщила о своем недомогании… Попросила бы их приехать…

– Она почему-то никому не позвонила. Никого не попросила о помощи. И умерла в страшных муках… – проговорил Пирс.

– Скажите, как вас там, Оливер, вы ведь встречались с патологоанатомом, так? Я по лицу вижу, что вы уже беседовали и с ним, и с Чесноковой… Что нового вы от них узнали? Скажите мне, я имею право знать…

– Патологоанатом подтвердил, что Ирина Бантышева скончалась от перитонита… Что в полости живота было много крови и гноя… И что, скорее всего, приступ сопровождался острой болью, от которой она потеряла сознание… Да и Чеснокова тоже рассказала о том, что Бантышева была у нее на приеме за два дня до смерти и она назначила ей обследование, выписала направление на ультразвук…