Тигр, светло горящий - Трейси Шевалье

— А мне и не нужна никакая мисс Пелхам. Я пришла за моей дочерью — за Магги. И хотела порасспросить тебя об ней. Могу я войти?

— Ма, это миссис Баттерфилд, — сообщила матери Мейси, вернувшись в сад, — мать Магги.

— Называйте меня Бет, — сказала женщина. — Я пришла из-за Магги.

— Магги? — повторила Анна Келлавей, приподнявшись со своего стула.

Она ухватила пуговицы, лежащие у нее на коленях, но, поняв, о ком говорит Бет, снова села.

— Ее здесь нет.

Бет Баттерфилд, казалось, не услышала этих слов — она смотрела на то, что лежало на коленях Анны Келлавей.

— Это что — пуговицы?

Анна подавила в себе желание прикрыть пуговицы руками.

— Да.

— Мы делаем пуговицы, — пояснила Мейси. — Мы их прежде все время делали в Дорсетшире, и когда поехали сюда, ма взяла с собой немного материалов. Она думает, может, удастся продать их в Лондоне.

Бет протянула руку.

— Позвольте посмотреть.

Анна неохотно уронила изящные пуговки, которые успела сделать сегодня, в грубую красную руку Бет.

— Эти называются бландфордские колеса, — сказала она, не в силах противиться желанию объяснить.

— Боженька мой, какие миленькие, — пробормотала Бет, двигая пуговицы пальцем у себя на ладони. — Я если стираю дамские ночные рубахи с такими пуговицами, то всегда осторожничаю. А вот этот стежок у вас по краю — он одеяльный?

— Да. — Анна подняла пуговицу, над которой работала. — А потом я обматываю нить через центр кольца — это получаются спицы, а потом делаю стежки вокруг каждой спицы, и тогда нить заполняет пустое пространство. И наконец я все собираю стежком в центре — и вот вам пуговица.

— Миленько, — повторила Бет, снова скосив взгляд на пуговицы. — Жаль, что я ничего такого не умею. Штопать-то я хорошо могу, вот только не знаю, получится ли у меня что-нибудь такое маленькое и тонкое. У меня лучше получается стирать то, что уже сделано, чем делать что-то. А вы только такие пуговицы делаете?

— Не, мы всякие можем, — вставила Мейси. — Плоские, вроде этих — дорсетские колеса, — мы можем делать с толстыми спицами, с тонкими спицами и сотовые. Потом мы делаем пирамидки и шишки — эти для жилетов, — и пустышки, и птичий глаз. Мы делаем все, что делают другие, правда, ма?

— Корзиночки, старый дорсет, малютку, звездочку, ватрушку, кружевницу, наружку, — нараспев произнесла Анна Келлавей.

— И где вы их собираетесь продавать? — спросила Бет Баттерфилд.

— Мы еще не знаем.

— Я вам помогу. Или мой Дик. Он всех знает — он может яйца курице продать, такой вот он у меня. Он продаст для вас эти пуговицы. Сколько у вас уже готово?

— Ну, наверное, не меньше четырех гроссов, — ответила Мейси.

— И сколько вы получаете за гросс?

— Все зависит от того, какой сорт и хорошо ли сделаны. — Мейси помедлила. — Присядьте, миссис Баттерфилд.

Она показала на свой стул.

— Спасибо, детка.

Бет села на виндзорский стул с изогнутой спинкой, который, несмотря на десять лет ежедневного использования, даже не скрипнул, когда на его вязовое сиденье опустился столь значительный груз.

— Какой великолепный стульчик, — похвалила она, прислоняясь к спинке и трогая пальцами обводы подлокотника. — Простенький, без претензий и прекрасно сделанный. Хотя я никогда раньше не видела, чтобы стулья красили.

— Ну, у нас-то в Дорсетшире стулья всегда красят, — сообщила Мейси. — Так их лучше покупают.

— Магс мне говорила, что мистер Келлавей — боджер. Он и этот сделал, миссис…

— Анна Келлавей меня зовут. Да, сделал. А теперь, миссис Баттерфилд…

— Бет, моя дорогая. Все меня называют Бет.

— Как Прыгающая Бет! — воскликнула Мейси, усаживаясь на одну из холодных скамеек мисс Пелхам. — Мне это сейчас пришло в голову. Ой, как забавно!

— Что забавно, детка?

— Прыгающая Бет — так мы называем мыльную траву. По крайней мере, в Дорсетшире ее так называют. А вы используете мыльную траву для стирки, правда?

— Использую. Прыгающая Бет, говоришь? — Миссис Баттерфилд фыркнула. — Я о таком не слышала. Там, откуда я, ее называют коровье мыло. Но мне нравится — Прыгающая Бет. Скажи я об этом Дику — он меня так и будет называть.

— Так зачем вы зашли? — вставила Анна Келлавей. — Вы сказали, это как-то связано с вашей дочерью.

Бет Баттерфилд с серьезным видом повернулась к ней.

— Да-да. Видите ли, я ее ищу. Она не появлялась уже некоторое время, и я начала беспокоиться.

— И сколько ее уже нет?

— Две недели.

— Две недели! И вы только теперь начали ее искать?

Анна не могла себе представить, что с ней было бы, пропади Мейси хоть на одну ночь в этом городе, что уж говорить о двух неделях.

Бет Баттерфилд поерзала на своем стуле, который на сей раз заскрипел.

— Ну, на самом деле все не так уж плохо. Может, еще только неделя прошла. Да, верно, всего одна неделя. — Бет продолжала пустословить под исполненным ужаса взглядом Анны Келлавей. — А может, и еще меньше. Видите ли, я редко бываю дома — все стирка да стирка. Иногда ночами приходится работать в чужих домах, а отсыпаться — днем. Бывают дни, когда я ни моего Дика, ни Чарли и никого другого не вижу, потому что меня нет дома.

— Кто-нибудь еще ее видел?

— Нет.

Бет Баттерфилд снова заерзала на стуле, и тот заскрипел.

— Я вам откровенно скажу — мы с ней поссорились немного и она убежала. У нее такой характер, у этой Магс, почище, чем у ее папочки. Она долго тлеет, но уж если вспыхнет — тут берегись!

Анна и Мейси хранили молчание.

— Нет, я знаю, она где-то неподалеку, — добавила Бет. — Я оставляю ей еду, потом смотрю — никакой еды нету. Но я хочу, чтобы она вернулась. Нехорошо, что ее столько нет дома. Соседи начинают вопросы задавать и странно на меня поглядывать. Ой, нравится мне, что вы делаете!

Анна и Мейси склонились над своими пуговицами и принялись обматывать колечки бландфордских колес.

Бет Баттерфилд подалась вперед посмотреть, как двигаются их пальцы.

— Маге много времени проводила с вашим парнишкой — Джем, так его, кажется, зовут?

— Да, Джем. Он помогает отцу.

Анна кивнула в сторону дома.

— Ну так вот я пришла спросить, может, он… или кто из вас… видел Магги в последнее время. Может, на улице или где у реки. Или здесь. Если она вдруг заходила.

Анна Келлавей посмотрела на дочь.