Торжество любви - Грегор Самаров

— Капитан Синдгэм, — воскликнул Филипп Францис, — креатура Уоррена Гастингса. Он был правой рукой его при всех насилиях, и выслушивать его — значит превращать обвиняемого в судью.

Со всех сторон послышался недовольный ропот. Один из присутствующих пэров — герцог Норфолкский — встал и с негодованием заявил, что недостойно говорить подобные слова такому человеку, как лорд Дундас, и офицеру, которому король дал столь высокий знак отличия. Собрание шумно с ним согласилось, единогласно решив выслушать капитана, как просил лорд Дундас.

Капитан поклонился и обвел собрание своими темными глазами, произведя на всех своей внешностью отличное впечатление.

Капитан заговорил спокойно, не повышая голоса, но ясно и отчетливо, невольно приковывая всеобщее внимание. Он бросил взгляд на прошлое, представленное врагами Гастингса в Англии в совершенно ложном свете. Магараджа Нункомар являлся самым опасным и непримиримым врагом англичан в Индии, он организовал заговор, чтобы побудить народ к восстанию против английского владычества, хотел избавиться от англичан неожиданным нападением и отдать Индию под протекторат Фракции; его уличили в преступлении.

— При помощи ложных свидетелей! — вскочил с места Филипп Францис.

— Свидетелей, — спокойно продолжал капитан, — допросили английские судьи и подтвердили свои показания под присягой перед индийскими жрецами; за преступление Нункомара можно было бы помиловать, но здесь встал вопрос об уничтожении опасного врага Англии на страх всем прочим. Я уверен, никто из присутствующих здесь, — прибавил капитан, — не поступил бы иначе, чем сэр Уоррен Гастингс! Интересы Англии для него превыше всего.

Со всех сторон раздавалось одобрение слушателей. Далее капитан перешел к войне с рахиллами.

Признавая храбрость этого племени, Синдгэм объяснил, что, обладая воинственностью и склонностью к самостоятельности, рахиллы хотели объединиться с врагами английского господства. Если же англичане желали закрепить за собой Индию и надолго сделать ее национальным достоянием, то они не должны были допускать рядом с собой ничьей независимости, поэтому губернатор Уоррен Гастингс поддержал королевство Аудэ в борьбе против рахиллов.

— Набоб Аудэ — низкий, жестокий деспот, — выкрикнул Филипп Францис, — а рахиллы — благородные, свободные и храбрые племена.

— Набоб Аудэ, — говорил капитан, — друг и союзник Англии, и поэтому задачей английского правительства стало возможно большее расширение власти набоба. Решение человека, старающегося завоевать для своего отечества чужую часть света, не могут основываться на романтических чувствах. Смею спросить уважаемое собрание, осудит ли кто-нибудь из присутствующих тех, кто, защищая старую династию в Шотландии, взялся за оружие против государственного устройства и законов Соединенного королевства? Все это были люди, достойные полного уважения, храбрые и мужественные, как рахиллы, и опять-таки никто из присутствующих не осудит правительство за то, что оно погубило этих людей и осудило их как государственных преступников. Иногда для достижения великой национальной цели политика заставляет прибегать к таким поступкам, которые для частного лица считаются беззаконием, даже преступлением; в таком положении находится и генерал-губернатор Индии. Его цель — величие и могущество Англии, и все, что препятствует ее достижению, он должен уничтожать.

— Верно, совершенно верно! — подтвердил лорд Дундас, и со всех сторон раздались громкие одобрительные возгласы.

— Рахиллы, — прервал их Филипп Францис, — уже хотели стать друзьями Англии, а набоб Аудэ — фальшивый друг, который каждую минуту может сделаться врагом.

— Набоб Аудэ, — спокойно продолжал капитан, отвечая на брошенное замечание, — никогда не может сделаться врагом Англии, потому что этим он подписал бы себе смертный приговор. Его владение и столица заняты английскими войсками, заботы о которых он взял на себя; во главе же его собственных войск стоит полковник Мартин, который может занимать этот пост только с согласия губернатора; на содержание войск государство Аудэ дает ежегодно миллион фунтов стерлингов, и при первой же попытке освободиться от власти англичан государство перестанет существовать, и Аудэ станет английской провинцией. Вот результат покорения рахиллов. Я спрашиваю уважаемое собрание, найдется ли хоть один англичанин, который осудит средство, давшее такой результат?

— Цель не оправдывает средств! — крикнул со своего места Эдмунд Бурке. Со всех сторон, однако, слышались одобрительные возгласы по адресу капитана.

— Но всему, таким трудом созданному губернатором, — продолжал капитан, — грозила большая опасность в лице Гайдера-Али. Если б ему удалось взять Мадрас и двинуться с юга, тогда действительно оказалось бы невозможным подчинить князей севера английской власти. Со всех сторон чувствовалась какая-то ненадежность и склонность к измене, но тут Уоррен Гастингс вполне проявил свое величие, предугадав планы Гайдера-Али и подготовив победоносную битву, которую выиграл сэр Эйр-Кот. Я сам находился в лагере Гайдера-Али, переодетый, рискуя своей жизнью, как лазутчик, и я знаю, как велика была грозившая опасность!

Далее капитан рассказал про Мизорского льва, его могущество, жестокость и ненависть к христианам и европейцам. Все слушали, затаив дыхание. Капитан вдруг стал героем дня; а когда он описал битву при Мадрасе, отступление Гайдера-Али, его внезапную смерть — о ней он упомянул глухо и вскользь, — когда он рассказал о своих переговорах о заключении мира с Типпо Саибом, то со всех сторон послышались радостные, одобрительные восклицания, так что Филипп Францис не мог вставить ни слова.

Потом капитан рассказал, как Гастингс, всем рискуя, отправился в Бенарес и без посторонней помощи покорил Шейт-Синга; как он заставил набоба Аудэ заплатить военные издержки, так что из величайшей опасности Англия вышла более могущественной, чем когда-либо, а богатство компании достигло небывалых размеров.

— Итак, — закончил капитан, — враги сэра Уоррена обвиняют его в том, что он поколебал власть Англии и нажил ей врагов. Это не так. Напротив, врагов Англии он поразил, а приобрел друзей, которые, может быть, стали таковыми из страха перед непобедимостью Англии; и если теперь Индийское царство стало надежной, неотъемлемой собственностью Англии, то только благодаря самоотверженной, неутомимой и бесстрашной деятельности генерал-губернатора.

Капитан поклонился.

Когда возгласы одобрения несколько стихли, Филипп Францис вскочил:

— Лорды и джентльмены! Все, что мы сейчас слышали, звучит очень красиво, а капитан Синдгэм — слуга губернатора, он обязан сэру Уоррену Гастингсу всем своим положением и существованием! И если он говорит в пользу губернатора, то он говорит в свою пользу. Я не хочу обвинять капитана в заведомо ложном изображении фактов, но если вы будете основывать свое решение на его словах, то вы с таким же успехом могли бы основывать его на докладах самого сэра Уоррена Гастингса.

— Францис прав. Капитан чересчур пристрастный свидетель, — поддержал Эдмунд Бурке. — Он произнес защитительную речь в адрес губернатора, но у нас есть еще показания свидетелей, внесенные в акты комитета лорда Дундаса, а также и в мои.