Вернись до заката - Мелани Кертис

Погруженная в свои серые мысли, словно туманом окутавшие ее сознание, Патриция даже не заметила, как Густав подошел к ней. Сейчас он стоял рядом. Чувственный запах его одеколона коснулся ее ноздрей. Затаившееся желание шевельнулось, словно затухающие угли костра, готовые вспыхнуть опять. Все ее чувства обострились. Она смотрела в упор на его красивое лицо, но беспокойство не давало ей говорить.

— Извини. Это моя вина. Я должна была настоять на том, чтобы ты… чтобы мы…

Он не дал ей закончить, просто крепко прижал ее к своей груди, и ощущение его силы и надежности сняло с ее плеч все проблемы, все печали, все горести, обволакивая ее неизъяснимой нежностью.

— Я просто потрясен, — страстно шептал Густав, и его теплое дыхание щекотало ее ухо. — Это просто чудесная новость, Пэт. Как я рад! Я чувствую себя, словно ребенок, который получил долгожданный подарок на Рождество. Лучший подарок придумать трудно.

Она обняла его за талию и подняла голову, чтобы увидеть выражение его глаз.

— Так ты не против? — неуверенно спросила она, вглядываясь в его лицо.

— Против? Ты в своем уме, женщина?

Засмеявшись, он поднял ее на руки и весело закружил по комнате.

— Перестань, Густав! У меня голова кружится! — засмеялась Патриция.

Ее сердце охватили самые разнообразные чувства, не все из которых она осознавала в полной мере. Ну и пусть! У нее еще будет время подумать. Патриция прильнула к Густаву на мгновение, а затем отстранилась.

— Ну вот… Поэтому я не могу больше делать вид, что справлюсь одна. Я не справлюсь. Еще в первую беременность я поняла, что ребенку нужны оба родителя, — сказала Патриция. — На этот раз я хочу, чтобы все было по правилам. Я должна быть уверена в том, что ты не пойдешь на попятную в последний момент. Я не прошу у тебя железных гарантий, их не может быть, но я хочу знать, серьезно ли ты был настроен, когда говорил, что тебе нужны и я, и наш ребенок. Я не переживу, если ты уедешь в свою Оттаву и забудешь все свои обещания.

Рассматривая ее грустное милое лицо, Густав задумался над тем, как он посмел бросить ее тогда, пять лет назад. Бросил потому, что она мешала ему полностью отдаваться работе… Какой абсурд! Как он мог позволить работе захватить такую власть над ним? Этот длительный отпуск, который он сейчас предоставил самому себе, дал ему возможность понять, что в жизни существуют и другие приоритеты. Только сейчас он стал осознавать, что его маниакальная работоспособность разрушительна для здоровья и семейной жизни. Как только он вернется в Оттаву, он сразу же передаст часть полномочий Дэвиду. Тот даже будет рад этому. Он изо всех сил рвется в начальники. Молодой еще, пусть поиграет. Густаву же хотелось быть рядом с Патрицией не только во время родов, но и во время всего периода, пока она будет носить ребенка. Какая это будет радость — заботиться о ней, предугадывать все ее желания!

— Клянусь, что сдержу все то, что обещал! — сказал он голосом, хриплым от эмоций. — В прошлом я не был образцовым мужем, я знаю это, но надеюсь, что тебе не придется ни за что упрекать меня в будущем. — Густав довольно засмеялся и опять крепко обнял ее. — Мы будем самыми лучшими родителями, Пэт, поверь мне. Наш ребенок не будет ни в чем нуждаться.

А я? Почему же ты не говоришь ничего обо мне, Густав? — подумала Патриция. Разве дело только в ребенке? Только из-за него ты хочешь жениться на мне? Если бы ты знал, как мне нужна твоя любовь… Мне и нашему ребенку необходима твоя любовь, а ее ни за какие деньги не купишь, что ни говори.

Патриция умудрилась вывернуться из его объятий и старательно выжать слабую улыбку, надеясь, что ей удастся сдержать слезы.

— Мне нужно позвонить в больницу, узнать, как там Марион. Спасибо за ужин… хотя я его и не ела, — добавила она, подумав.

Густав нахмурил брови, и морщины на его лбу стали еще заметнее.

— Кстати, тебе теперь придется переменить отношение к еде. Это просто ужас какой-то. Ты ешь, словно птичка. Теперь тебе нужно есть за двоих. Завтра я найду хорошего диетолога, а может, заодно и гинеколога, и запишу тебя на прием.

Густав взял со стула свой пиджак, надел его и провел рукой по волосам.

— Я приду завтра пораньше, чтобы открыть магазин, но после обеда, я боюсь, нам придется закрыть его. Очень много дел нужно переделать — встретиться с агентом по недвижимости, созвониться с врачами. — Он оглянулся и посмотрел ей в глаза. — Спокойной ночи, Патриция. Ты знаешь, где меня найти, если я тебе понадоблюсь.

Патриция, как заколдованная, неподвижно стояла и смотрела на дверь еще долго после того, как он ее закрыл.

Ноги просто ужасно ныли. Сейчас Патриция понимала, что вовсе не стоило надевать босоножки на таких высоких шпильках, но из ее небогатого набора обуви больше ничего не подходило к подаренному Густавом великолепному серебристому платью, которым он ее несказанно удивил. Сейчас она незаметно скинула туфли под столом и вздохнула с облегчением, надеясь при этом, что они на нее налезут, когда настанет время уходить.

Он пригласил ее на ужин в один из самых дорогих и стильных ресторанов Оттавы, «чтобы отпраздновать наше событие», как он сказал. Метрдотель обрадовался ему, как старому другу, который куда-то пропал и вот вдруг появился нежданно. Густав объяснил, что у него уже давно не было повода что-либо отмечать, поэтому он так долго не появлялся здесь.

Днем они посетили агента по недвижимости, и теперь у Густава на руках была толстая папка, в которой содержались сведения обо всех мало-мальски приличных домах, продаваемых в округе. Оставалось выбрать наиболее подходящие, чтобы съездить и посмотреть на них.

В дневнике Патриции были запланированы два визита к врачам, которые она оттягивала всеми возможными способами. Каждый раз, когда она открывала свою записную книжку, ей становилось плохо. К врачам идти не хотелось.

Сейчас она сидела напротив Густава за великолепно накрытым овальным столом, украшенным старинными канделябрами и серебряными столовыми приборами с витыми ручками. У них было уединенное место в уютной нише. Совершенно незаметные и бесшумные официанты мгновенно появлялись всякий раз, когда нужно было налить шампанского или минеральной воды.

— Мне кажется, что ты никогда не выглядела лучше, чем сейчас, — произнес Густав, поднося бокал к губам и поедая Патрицию восторженными глазами.

Он отхлебнул немного, затем аккуратно поставил бокал на стол.

— Просто платье очень красивое, — скромно ответила Патриция.

Ее бледные щеки окрасились румянцем. Она не могла похвастаться слишком уж пышными формами, но ей казалось, что глубокий вырез платья открывает ее грудь на всеобщее обозрение. Она предпочла бы что-то поскромнее и позакрытее. Было очевидно, однако, что Густав вовсе не разделяет ее точку зрения, так как его взгляд то и дело нырял в ее декольте.

Сам он выглядел просто великолепно в своем безупречном темно-сером костюме, вишневой рубашке и черном галстуке. Черные волосы были щеголевато зачесаны назад, делая его совершенно неотразимым. Патриция напомнила себе, что не стоит налегать на спиртное, а то она и так была готова сдаться на милость победителя.