Зимняя битва - Жан-Клод Мурлева

– Приют как раз за этими елками, – сказал доктор. – Сейчас узнаете местность.

Действительно, по ту сторону ельника Хелен скоро разглядела метров на двести выше по склону серый домик. Сердце ее учащенно забилось. «Я иду, Милош… Я уже тут, не бойся… Я привела тебе доктора, все будет хорошо…»

Она уже готова была выбежать из ельника, когда доктор вдруг придержал ее за плечо.

– Погодите!

– Что такое?

– Там люди! Вон, смотрите!

Три человека с лопатами копошились у скал, где были зарыты Миллс, Пастор и Рамзес. Можно было даже расслышать глухие проклятия, срывавшиеся у них по мере того, как из-под снега показывались трупы. Четвертый возился около саней, стоявших у двери приюта. Все они были в кожаных куртках и высоких сапогах.

– Люди Фаланги… – тихо сказал доктор. – Что им здесь понадобилось?

Дверь приюта открылась, и показались еще двое. Они тащили за ноги и за плечи безвольно обвисшее тело, которое небрежно, как неодушевленный предмет, бросили на санки. Одна рука свесилась через край, словно вывихнутая.

Хелен чуть не лишилась чувств.

– Милош…

Она попятилась и села, наткнувшись на санки, которые притащил доктор. Несколько секунд все кружилось у нее перед глазами: яркий снег, елки, серое небо.

– Милош… – заплакала она.

– Тихо! – скомандовал доктор. – Ни звука!

Люди у двери надели снегоступы, втроем впряглись в сани и потащили их к дороге, по которой сюда поднялись.

– Уходим! – крикнул один из них тем, что копали у скал.

Через несколько секунд сани уже скрылись из виду.

– Они его не стали укрывать, – простонала Хелен. – Он умер?

– Не знаю, – шепотом сказал доктор. – Нам нельзя здесь оставаться. Пошли!

Доктор включил печку в машине на всю катушку, но Хелен все равно била дрожь. Он остановился, снял куртку и протянул ей.

– Накиньте и постарайтесь успокоиться. Я не думаю, что ваш друг мертв. Вы видели, как они спешили его увезти? Когда везут мертвого, торопиться уже некуда, согласитесь.

Хелен не могла не согласиться, но спокойнее ей не стало. Некоторое время они ехали молча, гораздо медленнее, чем на пути к приюту. Потом доктор повернулся к девушке и посмотрел на нее сочувственно и проницательно:

– А теперь скажите мне, пожалуйста, что на самом деле произошло в приюте?

И, видя, что она колеблется, добавил:

– Меня вы можете не бояться, мадемуазель. Вы же сами это понимаете.

Ей так хотелось ему верить, и она начала с самого начала, уже не сдерживая слез:

– Мы убежали из интерната…

Она рассказала все: про побег Барта и Милены, про малышку Катарину Пансек в карцере и про самоубийство Василя; рассказала про годовое собрание и Ван Влика, про Миллса и его Дьяволов. Она рассказала про ночной автобус, про изнурительную гонку по горам, про убийственный холод в заснеженных скалах, про страшную битву Милоша и его рану, про бунт человекопсов… Она рассказала все и замолчала, а про себя добавила: «Одного я не сказала тебе, доктор: Милош – моя первая любовь, теперь я это знаю… теперь, когда я его потеряла».

Доктор выслушал ее до конца, не перебивая, потом спросил просто:

– Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы вас приютить?

– Никого, кроме моей утешительницы, – пробормотала Хелен. – Больше я никого не знаю за пределами интерната. Но к ней мне уже нельзя.

Уже темнело, когда они подъехали к домику стариков. Доктор остановил машину, заглушил мотор, но вылезать не спешил. Во внезапной тишине он заговорил очень спокойно и очень уверенно:

– Послушайте, Хелен. Я хорошенько все обдумал. И вот что мы сделаем. Во-первых, поедим здесь, с моими родителями. Не пугайтесь, еда будет получше, чем вчера, я им много всего привез. Потом я отвезу вас к себе домой – я живу в городке, куда вы приехали автобусом. Познакомитесь с моей женой и с вашим «женихом» Гуго. Но оставаться у нас вам нельзя. Окрестности будут прочесывать, и прочесывать на совесть, как нетрудно догадаться. Они очень не любят терять своих людей подобным образом. В интернат вам возвращаться тоже нельзя. Так что завтра утром, чуть свет, я посажу вас на автобус, который идет на юг. Дам вам денег, сколько понадобится, и даже немножко больше. К ночи вы приедете в столицу. Спросите, где Бродяжий мост, и пойдете туда. Бродяжий, запомните. Потому что мостов там много. Тот, что вам нужен, – самый северный, выше всех по реке. Под ним ночуют люди. Вид у них страшноватый, но вы их не бойтесь. Они вас не обидят. Спросите человека по прозвищу Голопалый. Запоминайте: Голопалый. Скажете ему, что вы от меня – от доктора Йозефа. Он вам поможет и скажет, где там, в городе, найти таких людей, как мы. Сам я не в курсе, явки все время меняются…

– Таких, как мы?

– Да, тех, кто не любит Фалангу… Вам достаточно такого объяснения?

– Достаточно. Спасибо, сударь…

– Меня зовут Йозеф.

– Спасибо, Йозеф…

– Не за что, Хелен. Это наименьшее, что я могу сделать… И еще – один совет. Можно?

– Конечно.

– Избавьтесь как можно скорее от этой куртки и от рюкзака. С ними вы рискуете попасть в беду.

– О, конечно! Только куда их деть? Я бы не хотела, чтоб их нашли у ваших родителей. Может, закопать или сжечь…

– Можно сделать проще, – сказал доктор. – Дайте-ка их сюда. Не останется ничего, даже золы. Завтра моя жена найдет вам какое-нибудь пальто.

Поравнявшись с загоном, доктор бросил рюкзак и куртку за дощатый забор. Боров потыкался в них своим огромным рылом, выбрал для начала рюкзак и в несколько секунд сожрал его целиком, вместе с металлическими пряжками. Немного больше времени ему потребовалось, чтобы насладиться изысканным букетом сукна, грязи и меха.

На следующее утро еще до рассвета они отправились на автостанцию. Хелен была в широком теплом пальто, которое подарила ей жена доктора. Сам доктор вручил ей деньги, а в придачу бутерброды и книжку на дорогу. Пожал ей руку, потом, отбросив церемонии, расцеловал в обе щеки.

– Бродяжий мост… Голопалый… Смотрите, не забудьте. Ну, желаю удачи…

Хелен села в тот же автобус, который привез ее сюда четыре дня назад – век назад, в те далекие времена, когда Милош еще был с ней. Глядя в зеркальце заднего вида на удаляющиеся горы, Хелен почувствовала, что у нее разрывается сердце. «Они все-таки поймали тебя, Милош, а ведь ты говорил, что тебя никому не поймать… Что они с тобой сделают? А я – что мне делать одной? Мы же поклялись, что больше не расстанемся… Ты ведь не умрешь, скажи? Мы ведь еще увидимся? Слово?»

ХЕЛЕН вышла из автобуса на автостанции и оказалась в столице – глубокой ночью, одинокая, как никогда в жизни. Милена… Ева… где вы сейчас? Что я тут делаю, в этом городе?