Простушка. Лгу не могу - Коди Кеплингер

При всем нежелании бередить свои раны мне до смерти хотелось знать, что же лежит в коробке, которую Райдер передал для Эми.

– Почему ты не открыла ее? – спросила она, когда вернулась домой в тот вечер.

– Но ведь это для тебя, – ответила я с горечью. И да, я знала, что это несправедливо: Эми ничего от меня не требовала. Но, черт побери, не будь она так неотразима, мы бы не оказались в этой ситуации.

Не слишком ли это – мечтать о подруге-мегере? Теперь я так не думала.

Эми взяла коробку и села на кровать. Аккуратно, стараясь не порвать, сняла зеленую бумагу. Я бы просто содрала обертку, но Эми всегда очень бережно разворачивала подарки, как будто собиралась повторно использовать ее (она никогда этого не делала).

Закончив с бумагой, она начала возиться с клейкой лентой по бокам белой коробки. Потребовалось какое-то время, и вот она сняла крышку и достала… рубашку.

Фланелевую рубашку в красно-черную клетку.

Мое сердце радостно забилось и тут же ухнуло вниз.

Потому что, как я постоянно напоминала себе, это предназначалось не мне.

– О, – произнесла Эми, разглядывая рубашку, которая явно была не в ее стиле. – Какая… симпатичная.

– Это фланель, – буркнула я.

– Угу.

– Для твоей будущей гранж-группы в стиле девяностых.

Эми захлопала ресницами:

– Не поняла?

– Да ерунда. Глупость, короче. – Я направилась к двери. – Носи на здоровье.

– Сонни, ты можешь взять ее себе, – сказала она. – С полным правом. Она же на самом деле не для меня.

– Но и не для меня, – ответила я. – Он считает, что именно ты будешь выглядеть отпадно во фланелевой рубашке.

– Тут я с ним не соглашусь. – Она убрала рубашку обратно в коробку и снова посмотрела на меня.

Я уже взялась за ручку двери, но все еще смотрела на Эми. Или, скорее, испепеляла ее взглядом. Не нарочно.

– Ты на меня злишься? – спросила она.

– Нет.

Хотя я злилась. И ненавидела себя за это. В конце концов, Эми не виновата во всей этой ситуации с Райдером. Вина полностью на мне. Это я вела себя как последняя негодяйка.

И дело даже не в Райдере. Скорее в этом дурацком празднике, который постоянно напоминал мне о том, что у Эми есть все, чего нет у меня. Семья, дом, будущее… а теперь вот и Райдер. Эми окружали люди, которые ее любили. Люди, которые хотели покупать ей подарки и проводить с ней время. А у меня никого не было.

Никого… кроме нее.

Из меня как будто выпустили весь воздух, плечи поникли. Злость испарилась, ее сменила тяжесть вины.

– Нет, – повторила я. – Я на тебя не злюсь. Извини.

– Ты можешь взять эту рубашку, – сказала она, протягивая мне коробку. – Она действительно для тебя.

– Да ладно. Она мне все равно не подойдет. – сказала я, но все же взяла коробку. После чего заставила себя улыбнуться, и, хотя я сделала это неискренне, я знала, что улыбка выглядит правдоподобно, потому что… ну, это же я – как можно мне не поверить? – Твой брат привез печенье с глазурью, наше любимое. Я стащу одно. Или захватить парочку?

Фальшь в улыбке Эми сразу бросилась в глаза:

– Конечно. Хочешь сыграть партию на бильярде?

– Спрашиваешь.

Что за чертовщина!

На фоне всех последних событий – подарок Райдера, затянувшаяся неловкость в отношениях с Эми, бесконечные смены в книжном магазине и мои страдания из-за отсутствия семьи, с которой можно проводить праздники, – я стала настоящей брюзгой. Каждый рекламный ролик, в котором счастливый ребенок открывал подарки от любящих родителей, вызывал у меня непреодолимое желание зарядить с ноги в плоский экран телевизора Рашей. За рулем меня буквально трясло от любой рождественской песенки, которую передавали по радио. Я запретила себе открывать входную дверь из страха покалечить кого-нибудь, если вдруг кто-то решит петь праздничные гимны у нас на крыльце.

На работе я даже получила выговор от Шейлы за то, что волком смотрела на покупателей. Но изображать радость и в будни, и в праздники было равносильно пытке. И, хотя деньги мне были нужны, пару раз пришлось позвонить в магазин и соврать, что я больна – просто чтобы не сойти с ума.

По вполне понятным причинам в рождественское утро я не очень-то торопилась спускаться вниз.

Поймите меня правильно: я знала, что Раши – на редкость милые люди. Я знала, что они даже сделают мне небольшой подарок – набор лосьонов или новый свитер, за что я им буду безмерно благодарна, – но не меня им хотелось видеть в этот день. Они пригласили меня в свой дом, окружили теплом и вниманием как самого близкого человека, но я все равно оставалась их гостем. А Рождество – это день, который хочется провести с семьей.

Я решила, что мы с Эми обменяемся подарками позже. И пусть Раши проведут это утро в семейном кругу.

Таков был мой план.

Пока ровно в восемь часов утра Уэсли не распахнул дверь моей комнаты.

– Счастливого Рождества! – проревел он. – Пора вставать!

Я застонала и зарылась лицом в подушку:

– Нет.

– Давай-давай, пошевеливайся! Где твое праздничное настроение? – Я слышала его громкие и быстрые шаги через всю комнату, он отдернул шторы, и в окно хлынул ослепительный солнечный свет. – Проснись и пой, Сонни! Спускайся вниз и посмотри, что принес тебе Санта.

Я вздохнула и перевернулась на спину, щурясь на свет:

– Уэсли, если ты думаешь, что я все еще верю в Санту, нам нужно серьезно поговорить.

– Поговорим внизу, – сказал он. – Вставай. Уже почти час как все тебя ждут, чтобы открыть подарки.

Я нахмурилась:

– Ждут меня? Почему?

– Потому что не хотели тебя будить. Решили, что это невежливо. Но я, как ты понимаешь, парень без комплексов.

Похоже, мой рождественский план провалился.

Прежде чем я успела что-то сказать, Уэсли схватил меня за руку, вытащил из-под одеяла и поволок к двери. Слава богу, что я спала в пижаме Эми с лягушатами.

– Ладно, ладно, – сказала я, с трудом поспевая за ним. – Иду. Необязательно использовать грубую силу.

– Когда речь идет о подарках, я становлюсь агрессивным.

– Это точно.

Он отпустил мое запястье, и я спустилась вслед за ним по лестнице. Остальные члены семьи сидели в просторной гостиной, все в пижамах. Мистер Раш держал в руке кружку кофе, Эми жевала вафлю. Завидев нас, они подняли головы.

– Мы же просили тебя не будить ее, – набросилась миссис Раш на сына.

– Если бы мы стали ее ждать, то не открыли бы подарки и к полудню, – возмутился тот.