Блудный сын - Колин Маккалоу

— Я не замечал, и она ничего подобного мне не рассказывала.

Базз посмотрел на часы. Больше трех. Он жаждал продолжить допрос, но доктор отказался от присутствия адвоката, а Базз понимал, что подошел слишком близко к тому, что адвокат может впоследствии назвать преднамеренным причинением вреда. Неподходящее время для обеда, но придется его организовать.

— Перерыв на обед, — предложил он оживленно. — Я пошлю в «Мальволио» за едой — корейка, рисовый пудинг и хороший кофе, пойдет?

— Отлично. Могу я размять ноги?

— Конечно, но только на территории управления.

Кармайн вернулся и выглядел довольным; после доклада Базза его настроение немного ухудшилось.

— Я просто не могу поверить этому парню, — говорил Базз, когда они перекусывали в «Мальволио». — Даже когда он сболтнул про Милли, я удивился. Полицейский во мне кричал, что он играет с нами, что все сказанное им — как он говорил, как выглядел во время признания — все просчитано. Хотя в его словах есть определенный смыл.

— Тогда, если он просчитал заранее, зачем было добавлять измену Милли в это уравнение? — спросил Кармайн. — У него появляется мотив, о котором мы прежде не знали. Зачем же?

— Возможно, когда он понял, что мы собираемся задержать его на допросе всерьез и надолго, то подумал о Милли, которую ожидает подобная участь. Он не глуп и прекрасно знает, что они — главные подозреваемые. Джим Хантер не сорвется, а вот Милли может. И он подготовил почву, — предположил Базз.

— Очень, очень здорово! — сказал Кармайн, широко улыбаясь. — Именно это он и сделал. Подготовил почву, чтобы Милли потом развеяла все подозрения.

— Мне вызвать Милли?

— Обязательно, и чем скорее, тем лучше. Предложи ей тоже перекусить. Я отправляюсь наверх к комиссару.

— У меня предчувствие, что это еще не все. — Кармайн пояснял Сильвестри происходящее.

— И у меня тоже. Например, безгрешен ли сам доктор Джим Хантер? А ведь он — настоящий идол для научного городка, — заметил Сильвестри.

— Если его книга хотя бы вполовину так хороша, как говорит Эм — Эм, то она сделает его идолом любого научного городка Америки. Не говоря уж о домах и институтах. После смерти Тинкермана и ослабления власти Парсонсов ничто не сможет помешать «Богу спирали» войти в список бестселлеров и оставаться в нем многие месяцы.

— Кармайн, он писал ее целенаправленно на продажу?

— Наверняка, хотя эту идею ему мог подкинуть кто — то другой. Как говорят родственники, он был всегда погружен исключительно в работу: мужчина, который не читает обычные книги и не смотрит новости. Его изоляция от научно — популярной литературы — хорошая темя для изучения, Джон. Полагаю, Джим написал «Бога спирали» очень быстро, легко и не так давно. Откуда он мог взять идею?

— Милли? — спросил Сильвестри.

— Да, наиболее вероятно. — Кармайн пожал плечами. — Но есть проблема: к этой паре трудно подступиться. К тому же Милли не так хорошо знакома с издательским миром, как Джим. Тем не менее мы займемся ею.

— Я знаю, еще рано делать такие заключения, но ты думаешь, что за обоими убийствами стоят Хантеры? — бесстрастно спросил Сильвестри.

— Если только мы не раскопаем что — то действительно неожиданное, то все указывает именно на них. Но вот кто именно? Неужели оба? Нам необходимо понять, что движет Хантерами, как бы сказала Дездемона. — Он выглядел задумчивым. — Против самой идеи о замешанности Милли восстает вся огромная семья, и я, зная Милли с самого рождения, склонен с этим согласиться. Несмотря на произошедшее с ней, она — не паршивая овца.

— Неудачная метафора, — сухо заметил Сильвестри, — но я понял, к чему ты клонишь. Продолжай копать, Кармайн, и не беспокойся за Патси. Я забочусь о нем, так что он и Несси не чувствуют себя одинокими в своих проблемах. Да предаст нам Всевышний сил!

Милли приехала, пребывая в некотором замешательстве, но все же была очень рада увидеть Джима, хоть и вскользь — поговорить они не смогли.

Одетая в простые джинсы и толстовку, свой пуховик она оставила перед входом в комнату для допроса. Ни макияжа, ни стильно уложенных волос; ее внешний вид не бросался в глаза, причем никогда. Ее худощавое телосложение стало не результатом строжайшей диеты, а скорее следствием попытки питаться правильной, а следовательно, дорогой пищей, львиную долю которой она отдавала Джиму; сыграла роль и простая забывчивость, чрезмерная увлеченность работой. Но двигалась Милли с грацией и достоинством, держа голову высоко поднятой на хрупкой лебединой шее, и не была обделена женскими прелестями: маленькой симпатичной грудью, тончайшей талией и плавным изгибом бедер. Посади ее рядом с Давиной Танбалл, и увидишь настоящую красоту рядом с подобием. Даже в одежде из дешевого универмага Милли притягивала взгляды; одевайся она на Пятой авеню[26]— ей бы предложили сниматься в кино.

— Зачем я здесь? — спросила она Кармайна.

— Выяснились некоторые факты о Джоне Холле, Милли. Ты никогда не говорила нам, что он за тобой ухаживал в Калифорнии, дарил дорогие украшения и… поцеловал тебя, если не больше.

Она побледнела так сильно, что Кармайн едва не встал с кресла, чтобы подойти к ней, но Милли быстро пришла в себя и вздернула подбородок.

— Это мое личное дело, капитан, и ничье больше.

— При расследовании убийства? Когда тот, кто ухаживал за тобой, стал жертвой? Не убедительно, доктор Хантер, и ты это знаешь. У тебя была связь с Джоном Холлом?

— Нет, — уверенно ответила она. — Он поцеловал меня один раз и против моей воли. Он тогда как раз сказал мне, что жемчуг настоящий, а брошь — с бриллиантами. Я, естественно, думала, что это все искусственное, но когда он меня поцеловал и признался в любви, тогда и назвал их истинную стоимость. Я ответила, что не могу ответить ему взаимностью, и вернула подарки. — Милли вздрогнула. — Один из худших дней в моей жизни.

— Насколько я понимаю, вы с мистером Холлом во время поцелуя были замечены твоим мужем и он сорвал у тебя с шеи жемчуг. Он обвинил тебя в измене, — закончил Кармайн.

— Нет, я не верю, будто в глубине души Джим счел меня способной на измену, — проговорила Милли хриплым голосом. — Он заревновал и потому пришел в ярость. Но Джим не настолько темпераментен, он скорее хладнокровен. В итоге, когда к нему вернулась способность рассуждать здраво, он тотчас понял, что я невиновна.

«Объяснение в духе женской драмы, со словами „измена“ и „невиновность“, — подумал Кармайн. — Странно, но они сглаживают по — настоящему взрывоопасную ситуацию, один из худших дней в ее жизни. Она возненавидела Джона Холла за то, что из — за него на нее, идеальную жену, обрушились ярость и разочарование Джима?»