Цифровое Чистилище - Роберт Оболенский

class="p1">– Да, наверное, так и есть.

– Хотя бы честно.

– Только безумец пытается мыслить здраво в сошедшем с ума мире. Оттого хвала безумцам, они толкают наш мир вперед, и со временем мы зовем их гениями.

– Откуда это?

– Не помню, да и суть в другом, – Килмистер положил руку ему на плечо. – Парни очень легко тебя приняли, это редкость! И я объясняю себе это твоим…

– Безумием, – скривился в ухмылке Питерс.

– Нет, здравым мышлением!

– Что равно безумию в этом мире.

– Да, – улыбнулся Килмистер и прямо посмотрел в глаза Эндрю. – Быть может, это меня и укололо, когда утром взглянул сам на себя и вдруг понял, насколько я ничтожен. Потому что закрылся от мира в мастерской как маленький мальчик в песочнице и оттого не видел, не желал видеть реальной картины.

– А я думаю, что все свои года я намеренно разрушал свою жизнь и ввязался в эту историю по привычной инерции. И что нет в моих делах ни мысли, ни геройства, лишь мертвые рыбы в грязной заводи и утонувшие надежды мечтаний. И как бы я не жалел себя и не боялся, я всё равно продолжу плыть по течению и хоть раз в жизни доведу что-то до конца. Так как терять мне уже давно нечего, – Эндрю толкнул Килмистера в плечо. – Что вы на это скажете, полковник?

– Скажу, что дорога появляется под ногами идущего, что я смотрю на этот мир с крыши и готов рискнуть всем, и если у меня будет шанс изменить положение дел в этой стране, я его использую. Ведь как бы она сейчас не называлась, это точно не та Америка, которую я знал когда-то, – он расплылся в улыбке, а глаза предательски заблестели. – Что ты на это скажешь, журналист?

– Скажу, что перерыв закончился уже минут пять, а этот обезьяноподобный коп явно не из терпеливых. Хотя, я вообще сомневаюсь, что они копы.

– Тогда не будем испытывать его терпение, – обнажил щербатые зубы Килмистер и хлопнув Питерса по плечу направился к выходу.

– Сэр! – крикнул ему вдогонку Питерс.

– Да?

– Спасибо.

– За что? – поднял бровь полковник с деланным удивлением.

– Вы знаете.

– Я знаю лишь то, что люблю, когда план удается! – хитро ухмыльнулся Килмистер и погладил бороду-вилку.

Питерс проводил его взглядом, обернулся на горизонт.

– Просто сорви оковы, закончи дело и прими несовершенство мира, – сказал он вслух, качнул головой и направился следом.

Спустились на второй этаж вместе, в офисе парни что-то активно обсуждали с детективами, спорили и дымили сигаретами. Сложно и представить, что всего пару часов назад одни погрузили других в багажник. Стоило им с Килмистером войти, все затихли, Бэнкс предложил всем сесть по местам и продолжить брифинг.

– Теперь, когда вы в курсе общего хода событий, приступим к сладкому.

– Как вы вышли на Джеймса Брукса? – не выдержал Эндрю.

– Погоди, сначала запись! Паскаль, запускай, – Бэнкс дал знак напарнику и добавил: – Запись от 20 марта 2086 года, писалась персональной служебной камерой доктора Олби Фишера из отдела психологической помощи при двадцатом полицейском участке города Нью-Йорк. Внимание на экран!

Холодный свет лампы и бледно-голубая плитка на стенах комнаты, прицепленную к галстуку камеру немного болтает, когда доктор Фишер садится напротив задержанного. Сверяется с бланком, задает уточняющие вопросы и удостоверившись в личности задает вопрос:

– Вы помните, как оказались в этой комнате, мистер Хейз?

– Мне всегда были интересны люди с отклонениями. Нет, я не про тех шизойдов и маньячин, о которых вы подумали. Я говорю про обычных людей, тех, кто боится метро, пауков и мышей. Людей с приступами страха и паники.

– Это интересно, продолжайте, – кивая в такт словам, неспешно отметил доктор Фишер и сделал пометку в бланке.

– Да, вот, спасибо, – Хейз взмахнул головой в надежде убрать навалившуюся на глаза челку. – И на днях я узнал… Мир преобразился, уши заложило, а тело покрылось холодным потом. Становилось тяжело дышать, картинка всё сильнее плыла и рябила, а пол так и манил к себе. В одночасье шов меж узоров на обоях раскрылся, и в голове прозвучало: «Давай, тут не так плохо! Эй, человек, хорош шататься, давай полежим!» Понимаете, стена нашептывала мне это, играя узорами.

– Это всё что вы помните? – доктор Фишер оставил еще одну запись в бланке, почесался карандашом.

– Нет-нет, что вы! – Хейз задумался на мгновение. – Кажется, я ушел с работы, как – не помню, вечером разгребал ворохи агрессии от руководства. Никто не понимал и не хотел понимать, закончился день заявлением.

– Об увольнении?

Хейз кивнул.

– Хорошо, – вновь пометка. – Что было дальше?

– С утра всё повторилось, – покусывая губу, ответил пациент. – Понимаете, как только ты одеваешь обувь и касаешься дверной ручки, всё повторяется, – он попытался сглотнуть сухой комок, подкативший к горлу. – Наверное, это было бы плохо, если не было хорошо. Ведь теперь всё приходится делать осмысленно, заново учиться всему, в особенности пониманию себя и своего тела. Наверное, это странно, но для меня лично странно то, что люди с похожими недугами прячутся в себе, ищут спасения в чем угодно, но только не в себе.

Доктор Фишер прямо посмотрел на пациента, прикусил тупой конец карандаша, сделал пометку на краю бланка. Жестом попросил продолжать.

– Я не знаю, почему так? – тяжело вздохнул Хейз. – Наверное, так проще, наверное, они не любят супергероев!

– При чем тут супергерои? – поправил очки Фишер.

– Да, все люди с паникой в глазах – супергерои, нам надо осознанно успокоить себя, собраться с силами, не дрожа голосом ровно ответить кассирше в «Джаст Фуд»: «Нет, пакетик мне не нужен». А это сродни битве с Таносом, уж поверьте!

– Ясно, – улыбнулся врач и поднялся со стула. – У меня к вам просьба, мистер Хейз, я сейчас выйду и посоветуюсь с коллегами, а вы оставайтесь на месте, – вздохнул. – Мы помним о вашей способности и были бы крайне благодарны, если бы вы не сбегали сквозь стены.

– Аа-а, шутите, док, но я уловил сигнал, буду тут сидеть смирно, как застывший во времени султанчик песка! – Сцепленные смирительной рубашкой руки заходили из стороны в сторону.

Фишер неспешно вышел из кабинета, а попав в коридор, оперся спиной о стену и тяжело вздохнул.

– Что думаете, док? – спросил один из подошедших офицеров полиции.

– Где вы его подобрали?

– На пересечении пятнадцатой и пятой, – ответил первый.

– Вертел голым задом, качаясь на фонарном столбе, кричал, что он Старк, – добавил второй офицер.

– Ох уж эти ремейки сериалов! А я говорил, люди от них совсем уже головой поехали, – подняв палец, отметил первый, энергично разжевывая жвачку. – Вы смотрели новый сезон престолов, док?

– Он упомянул Таноса, так что, скорее всего, он имел в виду Тони Старка, – Фишер сделал паузу, судя по камере, он качнул головой. – Но, это к делу не относится.

– Точно, док! – щелкнул второй пальцами в такт словам. – Так что с ним делать?

– Ничего, мы его забираем, позовите санитаров. – Он потянулся к нагрудному карману, и запись остановилась, когда в объектив попала пачка таблеток от изжоги.

Повернувшись спиной к изображению, Бэнкс обвел сидящих взглядом.

– И что это нам должно сказать, кроме того что дока изжога мучает? – вскинув руку спросил Рауль.

– Так и мы с Паскалем подумали, но вот когда попали в квартиру мистера Хейза, сильно удивились, – ответил Бэнкс.

– Бил Хейз, успешный брокер, поехал головой и увлекшись реалом убил свою девушку, думая, что это лишь очередная запись реала, – добавил Паскаль.

– Да, мы сейчас говорим о галлюцинациях вызванных реалом с черного рынка.

– Чем? – переспросил Питерс с недоумением на лице.

Бэнкс указал пальцем на изображение и уточнил.

– «Реал» это новый вид наркотиков, попавший на улицы сравнительно недавно. Точнее говоря, это не наркотик в классическом понимании, а подлинный отрывок из чужой жизни, настолько реальный – насколько реальна сама жизнь.

– Хотите почувствовать себя семнадцатилетней девчонкой в душе или грабителем на улице, пожалуйста! Полное погружение и чистые эмоции с реальными ощущениями, запахами и чувствами! – щелкнул пальцами Паскаль.

В офисе повисла тишина.

– Хотите сказать, можно просто взять