«Я убит подо Ржевом». Трагедия Мончаловского «котла» - Светлана Герасимова

Военный совет постановляет:

1. За полное банкротство в управлении дивизией, преступное попустительство к трусам и паникерам, невыполнение боевых приказов Военсовета полковника Щукина отстранить от командования дивизией и расстрелять.

2. Военсовет требует от командиров и комиссаров дивизий личного, твердого, волевого руководства и управления частями в ходе боя, личного наблюдения и управления боем на решающих участках.

Командующий 29-й армией генерал-майор Швецов, член Военного Совета бригадный комиссар Савков».

Позднее в «Докладе о боевой деятельности Южной группы 29-й армии» события представлены следующим образом: «Так 1227 сп 369 сд 13 дней удерживали высоту со школой южнее Малахово… 109 героев… В последний день их осталось 12 человек, но они еще три часа вели бои с батальоном пехоты и геройски погибли все до одного… С худшей стороны зарекомендовали себя только части 365 сд, особенно 1213 сп, командир которого бежал с поля боя, отдав противнику без упорного боя Лаптево и Седнево [напомним, что выше в этом же документе говорилось, что в результате боев 4–5 февраля этот полк был «разбит». – С.Г.]. Командир дивизии полковник Щукин благодаря растерянности и трусости порядка в дивизии навести не мог, за что и был расстрелян решением Военного совета 10 февраля. Это решение крепко подействовало на командиров остальных дивизий, которые до конца боевых действий точно выполняли поставленные задачи». В другом документе, написанном позднее, – «Кратком отчете о боевой деятельности 29-й армии» причины расстрела объяснялись так: «Командир 365 сд полковник Щукин за плохую боеспособность дивизии, утерю материальной части артиллерии, минометов и пулеметов и за неоднократный отход без разрешения был расстрелян». Превосходящие силы противника, которого поддерживали танки и авиация, истощение полков дивизии не прекращавшимися боями, голодом, отсутствием боеприпасов, людских резервов во внимание приняты не были.

Можно предположить, что в этот же день –10 февраля, хотя ниже цитируемые документы не датированы, о событии доложили в штаб фронта, продублировав донесение. В записях телеграфных переговоров со штабом фронта через генерала Шарапова значится: «Коневу, Захарову. Копия послана нарочным. За полное банкротство в управлении дивизией, преступное попустительство к трусам и паникерам, невыполнение боевых приказов Военным советом командир 365 сд полковник Щукин отстранен от должности и расстрелян… Швецов, Савков». Среди частных распоряжений штаба 29-й армии также имеется информация: «Особо важное. Тов. Коневу, Леонову. За полное банкротство в управлении дивизией, преступное попустительство к трусам и паникерам, невыполнение боевых приказов Военным советом командир 365 сд полковник Щукин отстранен от должности и расстрелян. Командиром дивизии назначен полк. Ветлугин. № 251/III. Швецов, Савков». В ряде последующих документов говорится, что после боев остатки 365-й стрелковой дивизии были отведены для приведения в порядок в район Мончалово, сведены в сводный полк под командованием полковника Ветлугина и переданы в подчинение командиру 246-й стрелковой дивизии.

11 февраля из окруженной группы войск поступило несколько шифровок примерно одного содержания: идут тяжелые бои в районе Быково, Гончары, школы 2 км южнее Малахово, Старцево, железной дороги юго-восточнее Каменцы, необходима поддержка авиацией, нужны боеприпасы: «Положение исключительно тяжелое. Танки и авиация противника безнаказанно уничтожают наши боевые порядки. Мы можем держаться еще, если наша авиация прикроет и будет бомбить танки и пехоту противника».

В 14 часов Быково пришлось оставить. В «Журнале боевых действий» 29-й армии зафиксировано: «Наша авиация бомбардировочная эффективно бомбила противника в Морозово и Лаптево, истребители прикрывали район обороны».

В этот день – 11 февраля по войскам 29-й армии был издан приказ, подписанный Швецовым и Савковым: «В связи со сложившейся обстановкой приказываю: Мат. часть, оружие, не имеющее снарядов, и автотранспорт, не имеющий горючего, привести в состояние невозможное для использования, а именно: у орудия снять стреляющие приспособления, в автомашинах снять карбюраторы, магнето и часть колес. Все это должно быть зарыто. Места нахождения приведенной в негодность материальной части и пункты нахождения зарытых частей должны быть зафиксированы».

Вероятно, в этот день или накануне командующий фронтом лично беседовал с двумя делегатами – разведчиками разведроты 246-й стрелковой дивизии сержантом Красновым и бойцом Булатовым, которые были посланы для связи в 30-ю армию. Не совсем ясно, они ли рассказали генерал-полковнику, что между Малахово и Кокошкино противника нет, или он сам сделал такие выводы после беседы с ними, но 11 февраля и через Шарапова, и через радиостанцию 183-й стрелковой дивизии Швецову ушли шифровки: «Конев приказал наступать на Малахово»; «Конев приказал Вам рывком пробиваться на север».

В донесении фронта Верховному главнокомандующему и главкому Западного направления в этот день сказано, что «с 18.00 11.2 связь с армией по радио прекращена» [выделено мною. – С.Г.], что вызывает недоумение, поскольку связь с армией существовала. Заместитель начальника ОО НКВД 29-й армии Дедюшин сообщал своему начальнику, который находился в окружении, что шифровок от Конева через шифротдел за 11 февраля не было. Он предположил, что командующий фронтом, возможно, отдавал свои распоряжения Швецову напрямую через Шарапова по телефону. Дедюшин же сообщал, что командиру 252-й стрелковой дивизии 39-й армии дано указание объединить и взять под свое командование те тыловые подразделения правофланговой группы, которые находились в районе 39-й армии.

С 12 февраля в дополнение к донесениям об обстановке на фронте южной группы 29-й армии появился новый документ – оперсводка опергруппы штарма 29. Она обозначена номером 1, и в ней расписано положение дивизий и частей южной группы на 20.00. Обозначено и место нахождения опергруппы штарма: «Лес 1 км зап. ст. Мончалово». Основной вывод из этой оперсводки – немецкие части начали наступление и с севера, и тем самым сжимают части Швецова со всех сторон. Таким образом, командование вермахта нашло возможность найти дополнительные силы, чтобы, отражая постоянные атаки дивизий Лелюшенко на севере и Масленникова на юге, одновременно двинуть немецкие подразделения в наступление на Швецова с севера. С этого момента с идеей прорыва на север для соединения с 30-й армией надо было окончательно распрощаться.

Можно предположить, что в этот день при отсутствии результативных действий фронта по помощи окруженным генерал Швецов обратился напрямую к командованию Западного направления. Это предположение основано на документе, который появился 13 февраля: «Коневу, копия нач. Ген. штаба. По донесению Швецова, которое имеется у Вас, противник из Жуково, Рязанцево, Соколово отрядами от 100 до 350 чел. ведет наступление на Швецова. Швецов из-за отсутствия снарядов не может дать надлежащего артогня по противнику, а Вы имеете полную возможность артиллерией Лелюшенко вести огонь по наступающему противнику, чем и окажете большую помощь т. Швецову. Расстояние от огневых позиций артиллерии Лелюшенко до указанных населенных пунктов 7–8 километров. Немедленно организуйте работу части артиллерии Лелюшенко по оказанию помощи Швецову. Для корректировки огня используйте радио Швецова и самолет Р-5 под прикрытием истребителей. Исполнение донесите. Жуков, Соколовский». От Швецова поступило сообщение: «Передайте Лелюшенко дополнительные радиосигналы артогня Свинино – 31, Лаптево – 32, Свистуны – 33, Седнево – 34. Сегодня ночью огневые налеты просим на Седнево и Лаптево. Швецов, Савков».