За первого встречного? - Натали де Рамон

— Или это совпадение, или он герцог. Я-то лишь маркиз.

— И тебе трудно пережить, что полуголый, краснеющий как ребенок, неизвестно откуда взявшийся парень — герцог?

— И к тому же бывший охранник Вонахью. Правда, Жако, трудно. Но он мне нравится! Он нравится дочке! Не стала бы она называть его рыцарем и целовать при всех, был бы он ей противен! Правда, Жако? Ну не смейся! Клео же моя дочь, а мне, если человек нравится, то нравится сразу! Понимаешь, он вытащил ее из воды! Это важно! Я тоже вытащил Катрин из воды! И она сразу мне понравилась, понимаешь, сразу! Жако, вода отняла у нас Клодин, у нас с Клео какие-то там проблемы с водной стихией! Ну да, как у Одиссея, Жако. И Поль, герцог Поль, с ума сойти, тоже спас Клео наперекор воде! Ну, Жако, это же все не просто так! Конечно, ты духовное лицо, ты не веришь в эти языческие дела! А я дикий человек, я верю! Ведь Клодин велела купить одежду, и действительно, Клео была совсем голая… Жако, даже, если между ними там в катакомбах что-то и произошло, и наверняка произошло, у нас с Катрин все произошло сразу, только я достал ее из воды и она задышала. Да, Жако, я делал ей искусственное дыхание, да, я умею. Я же не знаю, может и Клео не дышала… Нет-нет, я спокоен, я должен тебе все сказать! Парень спас ее, если бы не он, ее могло бы сейчас и не быть. Это как бы дает ему право на ее жизнь. Ну да, это очень примитивно, нужно и желание женщины… Но пойми, нормальный мужчина возьмет женщину только тогда, если он абсолютно уверен, что она хочет этого! Иначе он не мужчина! Извини, Жако, я не хотел тебя обидеть, тебе просто нельзя с женщинами, а ты ведь более чем нормальный! Да, именно поэтому, более чем! Ты отдаешь себе отчет в своих поступках, тебе нельзя, потому что это твой монашеский обет, ты же сознательно принимал его. Так и нормальный мужчина осознает, когда можно, а когда… Когда пострашнее, чем твой обет!.. Нет, наверняка у них было…

— Лео, ну не мучайся, спроси ее!

— Как? «Скажи, дочка, ты переспала с герцогом да Гарда и да Вилла-Нуова»? Жако, разве я могу об этом спрашивать?

— Хорошо, хорошо. Но почему для тебя это так важно?

— Это моя дочь. Я хочу, чтобы у нее был нормальный муж, чтобы она любила его! Если это тот самый встречный, за которого я должен отдать ее замуж? Ты же сам сказал, что небесная канцелярия одобрила… А вдруг она его не любит, а просто благодарна за спасение? На одной благодарности далеко не уедешь.

— Лео, ты торопишь события. Жизнь сама расставит все по местам. — Все-таки Леон простодушен на редкость, подумал аббат. Неужели все папаши так переживают за своих дочерей? — Смотри, вон твоя маленькая маркиза выглянула из душевой! Сиреневое ей к лицу. Только что это у нее с волосами?

— Удивительно, девочка, но у тебя все в норме! — сказала мне пожилая докторша. — Твоей нервной системе можно позавидовать. Думаю, никаких последствий быть не должно.

— А можно у вас принять душ и переодеться? — Я не стала говорить ей про непослушные ноги, сейчас они вели себя отменно. — Мне не хочется шокировать окружающих.

Медсестра проводила меня в душевую, раздобыла шампунь, расческу и маникюрные ножницы для моих обломанных ногтей с остатками лака. Горячие струи воды показались мне необыкновенно приятными, но вот кожа на моей голове была совсем другого мнения. Чуть не плача от боли, я кое-как помыла волосы, целыми прядями остававшиеся у меня в руках вместе с песком и водорослями. Потом я осторожно промокнула голову полотенцем, стараясь не прикасаться к коже, и поняла, что мне не расчесать волосы уже никогда.

Наверное, миллион лет я распутывала их по прядям и этими самыми маникюрными ножничками выстригала неподдающиеся колтуны. Ужас! Лучше бы в душевой не было зеркала… Если меня с такой прической увидит Поль, он сбежит на край света! Нет. Мой Поль никуда не сбежит. Но мне совсем не хотелось показываться ему на глаза в таком виде. Без парикмахера мне уже не обойтись, но ведь до парикмахерской нужно как-то добраться, и публика увидит этот кошмар у меня на голове! Надо попросить папу привести парикмахера прямо сюда! Папа сумеет уговорить любого!

Я выглянула из двери душевой. Папа с маленьким аббатом сидели в холле на другом конце коридора и не смотрели в мою сторону. Не кричать же на всю больницу! Я направилась в их сторону, наверное, покраснев, как Поль. Правда, почему он все время краснеет? Он же старше меня лет на пять, что за комплексы?

Сначала аббат, а потом и папа заметили меня.

— Отлично выглядишь, дочка, — неуверенно сказал папа, глядя на мой причесон.

— Папа… А где Поль?

— Твой рыцарь вместе с сержантом Клерноном отправились арестовывать Вонахью, — сообщил папа, сделав ударение на слове «рыцарь».

Я с облегчением вздохнула: до появления Поля я успею пообщаться с парикмахером где угодно.

В четыре наш самолет из Валлетты взял курс на Париж. А часом раньше Дороти Шмерлотт улетела в Лондон. Надо же, до самого появления на «Тоскане» папиной жены эта вовсе не глупая сорокалетняя англичанка была уверена в пламенной страсти Риччи и даже не подозревала, каким козырем она служила в руках нечистоплотного дельца от археологии.

Мы не остались на семейное торжество Клернонов, но, мне кажется, ни маленький веселый аббат, ни его кузен не обиделись, потому что понимали: сейчас нам с папой нужно скорее попасть домой, в Монтрей-Белле, ведь мы наконец-то перестали сомневаться в том, что любим друг друга.

И еще я любила Поля…

Я очень хорошо это знала. И папа, по-моему, это тоже знал, потому что сразу купил четыре билета, хотя мы вовсе не договаривались, что Поль поедет с нами в Монтрей-Белле. Папа просто взял наши документы и пошел за билетами, а Поль послушно отдал ему свой паспорт и даже не спросил зачем.

— Клео, тебе очень идет такая авангардная стрижка каскадом, — сказала Катрин, когда папа отошел. — Правда, Поль?

Катрин смотрела на нас снизу вверх и улыбалась. На самом деле она сказала: «Ты мне очень нравишься, Клео, и Поль тоже. И Полю ты тоже нравишься. Правда».

Поль лишь восторженно кивнул, по-моему, он плохо понимал происходящее. Если бы он мог, он покраснел бы еще сильнее. Милый…

— Спасибо, Катрин, — сказала я. — Мне повезло с парикмахером, он очень старался и сохранил мне волосы до плеч.

Катрин понимающе кивнула. Ведь в действительности я сказала: «Мне очень повезло, Катрин, что папа выбрал именно тебя. Ты сохранила нас».

— Поль, да вы, оказывается, итальянец? По вашему английскому никогда бы не подумал, — сказал папа, возвращая Полю его паспорт. — Даже меня всегда выдает акцент. Чем же сеньор занимался в Англии, что сумел в совершенстве овладеть языком?