Владыка мира - Алекс Ратерфорд

– Повелитель?

Акбар забыл, что хаваджасара все еще стоит возле него.

– Ты свободна. Приходи снова через месяц; может, тогда – да помогут нам небеса – принесешь мне новости получше.

Некоторое время падишах сидел в уединении. Небо очистилось от туч, дожди прекратились. Обычно в это время он чаще бывал не во дворце, а на охоте… Почему же он не может не думать о Хирабай? Не из любви, скорее из самолюбия… Весь двор уже, должно быть, знает, что у падишаха с его молодой женой не все гладко. Они никогда не встречались за трапезой, не проводили вместе время, за исключением его ночных визитов в ее спальню. И даже тогда Акбар уходил спать к себе в покои. Он никогда не просыпался в ее объятиях на рассвете. Может, мать смогла бы хоть как-то ему это объяснить или хотя бы немного его успокоить… Раньше он смущался говорить с ней об этом, надеясь каждый месяц услышать, что Хирабай ждет ребенка. Но время шло.

Акбар отвлекался от дел, которые должны были занимать его ум. Если то, что рассказывал ему старик Джаухар, было правдой, то что-то в его окружении поменялось не в лучшую сторону. Бхагван Дас был прав, когда предсказывал, что брак Акбара с немусульманкой подвергнется критике. Муллы шептали, что бездетность Акбара – наказание за брак с неверной, индуской…

Хамида читала, но, увидев вошедшего Акбара, отложила свою книгу стихов.

– Что случилось? Вид у тебя обеспокоенный.

– Только что от меня ушла хаваджасара.

– И?..

– Хирабай все еще не забеременела.

– Наберись немного терпения. Помни, что вы женаты всего лишь шесть месяцев.

– Этим я себя и утешаю. Но сколько еще я должен ждать?

– Ты еще очень молод. Приведешь других жен, и будут дети – сыновья, пусть даже и не от Хирабай.

– Дело не только в том, что мне не терпится. Две недели назад у меня был Джаухар. Так как я сделал его своим визирем, ему многое доносят о том, что поговаривают при дворе.

– Не стоит слушать дворцовые сплетни.

– Нет, стоит. Кое-кто из старейшин – уламов – утверждает, что Хирабай никогда не будет иметь детей. Они говорят, что это мне божья кара за то, что я нарушил заповеди ислама, взяв в жены неверную.

– Империей правишь ты, а не уламы.

– Я не боюсь их, с их узкими предрассудками. Сначала, признаюсь, я действительно задавался вопросом: может, они правы? Но чем больше я думал об этом, тем больше сомневался в том, что милосердный, сострадательный Всевышний может отвергнуть людей просто потому, что они исповедуют иную веру. Но мои подданные могут начать прислушиваться к их доводам, пусть даже совершенно пустым. Это способно посеять ненависть и раздоры. Уламы прекрасно знают, почему я женился на индуске, – не только для того, чтобы скрепить военный союз, но и показать, что все могут процветать под властью Моголов, независимо от вероисповедания…

– Ты рассуждаешь мудро, – ответила Хамида. – Заранее видишь будущую опасность.

– Этому научил меня отец. Он говорил, что не видел угрозы в своих единокровных братьях до тех пор, пока вот-вот – и станет слишком поздно.

– Верно. Это почти стоило нам жизни.

– Я не должен повторять его ошибки, даже если это опасность другого рода.

– Расскажи мне о Хирабай. Я знаю, что ты недоволен… прости, но я слышу, что поговаривают, да и Гульбадан думает так же. Разве Хирабай тебе не по душе?

– Она меня ненавидит.

– С чего бы это было так?

– Она винит меня за казни раджпутской знати в Читторгархе и за то, что я снес крепость… она видит во мне лишь палача своего народа.

– Как она может так считать, когда ее родной брат рад называть себя твоим союзником?

Акбар пожал плечами.

– Я думаю, что она презирает его за это… но все равно ничего не говорит.

– Ты уверен, что правильно все понимаешь? Может быть, ей все у нас во дворце кажется чужим и она тоскует по своему дому в Раджастхане? Тогда со временем все изменится…

– Я знаю что говорю, мама. В нашу первую брачную ночь она пыталась всадить в меня нож.

Акбар не хотел этого говорить, но слова невольно вылетели, прежде чем он успел сдержаться.

– Как ты сказал?

Всякое сочувствие к невестке у Хамиды вмиг улетучилось, и ее глаза вспыхнули яростью.

– Тогда напрасно ты не казнил ее сразу. Ты совсем как твой отец – тот тоже не стал убивать своих братьев, когда те подняли мятеж в первый раз… Ты сказал, что учишься на его ошибках, а сам ложишься с женщиной, которая желает тебе смерти… Я не понимаю.

– Я знал, что ты меня не поймешь. Поэтому и не говорил тебе. Я держу Хирабай в женах ради своих подданных. Союз пришелся по душе раджпутам. Если я сошлю или казню ее, как они станут к нам относиться? И позволяя Хирабай поклоняться ее богам, я показываю, что моим индуистским подданным нет нужды меня бояться. Ведь людям за стенами крепости ничего не известно о нашей жизни во дворце. Они просто видят, что падишах Моголов взял в жены индуску, и они радуются.

Хамида молча слушала его, нахмурив в раздумьях свой прекрасный лоб.

– Возможно, ты прав, – отозвалась она наконец. – Но во мне говорят гнев и тревога матери. Я не скажу никому – даже Гульбадан – о том, что ты мне только что поведал, но мои слуги теперь будут следить за Хирабай, и так мы будем уверены, что она не сможет как-нибудь предотвратить или прервать беременность. В гаремах знают много таких уловок – выпить отвар горьких трав, вложить перед соитием в лоно губку, смоченную уксусом… даже вставляют ветки, обернутые овечьей шерстью, чтобы потом освободить чрево от плода. И у раджпуток тоже могут быть свои способы.

– За ней уже следят. Хаваджасара сидит за перегородкой-джали во время наших соитий и смотрит, все ли в порядке… Я только надеюсь, что Хирабай не может забеременеть не из-за своей ненависти. Она решительна, а ум может управлять телом. Я даже думаю, что если она и родит от меня ребенка, он вряд ли будет здоровым.

– Это глупо, Акбар. И кто знает… Хирабай очень молода. С появлением ребенка она может измениться…

– Она уже не так юна, какой была ты, когда стала женой моего отца.

– Мне повезло. Твой отец выбрал меня, потому что любил, и я любила его. Кроме того, я была всего лишь дочерью вельможи. Я не принадлежала к роду правителей, как Хирабай, поэтому груз древнего происхождения не давил мне на плечи. Поэтому для нас с твоим отцом все было проще.

– Даже несмотря на то, что вы пережили столько трудностей и опасностей?

– Может, и благодаря этому, кто знает?

И Хамида, чей взгляд оставался суровым с того момента, как Акбар рассказал ей о ненависти, которую питает к нему Хирабай, вдруг смягчилась. Она думала о Хумаюне. Доведется ли их сыну испытать любовь к женщине, подобную отношениям его родителей?