Завороженные - Александр Бушков

— Ну разумеется, — сказал поручик. — Все есть… только, признаться по чести, мне никогда не доводилось бывать на придворных балах.

— Почему же так? Вы, несомненно, из благородных…

— Не удостоен пока что такой чести — быть при дворе.

— Понятно… Надеюсь, еще сделаете карьеру, учитывая важность вашей миссии и все, с ней связанное… Но ведь балы бывают не только придворные? Так что вы мне все расскажете: про балы, про охоты… — она прищурилась, — про то, как благородные кавалеры у вас ухаживают за благородными девицами…

— С чего прикажете начать? — спросил поручик, покоряясь судьбе.

Она вздохнула:

— Я же сказала: когда выпадет свободная минутка… Сейчас, к сожалению, нас с вами ждут неотложные дела. Кажется, мои шпионы напали на след ваших друзей… Или вы все же предпочитаете закончить вечер здесь, за вином из дворцовых подвалов? В таком случае не стану настаивать…

— Ну что вы, наоборот! — поручик отставил бокал.

— Я, конечно, могла бы справиться и сама… Но чует мое сердце, что вы все же подозреваете нас в исчезновении ваших друзей… если не вы сами, то уж ваше начальство наверняка. И потому нам бы хотелось, чтобы кто-то из вас сопровождал меня при расследовании и розыске. Мое начальство этому было бы только радо.

— Но мне следовало бы сообщить…

Элвиг улыбалась уже открыто:

— В отличие от вас, ваши спутники как раз воспользовались гостеприимством во всей его полноте… Так что было бы нетактичным им сейчас мешать. Все решено и обговорено, вы преспокойно можете отправиться со мной. Зачем терять время?

Она допила бокал, нетерпеливо встала. Поручик только сейчас обратил внимание, что на поясе у нее, справа и слева, висят два футляра из мягкой коричневой кожи с одинаковыми, тиснеными золотом, то ли гербами, то ли эмблемами. Более всего они походили на пистолетные кобуры — но гораздо более плоские, непривычного вида. С ходу невозможно и догадаться, что за оружие там укрыто…

Он медлил. Ему пришло в голову, что это неожиданное предложение может оказаться вульгарной ловушкой и за пределами дворца он очень быстро разделит судьбу пропавших сослуживцев, которых никогда не встречал и знал только по фотографическим карточкам. Гость из другого мира покинул дворец — и растворился в воздухе…

Но, с другой стороны, кто мешал одному из множества бесшумных, как мотыльки, лакеев накинуть ему на лицо тряпку с каким-нибудь дурманящим зельем? Так было бы гораздо проще… Или некий заговор все же не проник во дворец, и заговорщикам необходимо его выманить подальше? Будучи новичком в подобных интригах, трудно с ходу догадаться, как на самом деле обстоят дела… У него не было приказа соглашаться на подобные предложения — но не было и запрета…

— Вы чего-то боитесь? — ангельским голоском осведомилась Элвиг.

— С чего вы взяли? Глупости…

— Может быть, вы меня боитесь? — она восхитительно изображала простушку. — Я же вижу, что вы человек крайне добродетельный и, несомненно, серьезный, так что легкомысленная, взбалмошная девица вроде меня если и не пугает, то может не внушать доверия.

— Ну что вы, у меня и в мыслях подобного не было…

— Вот и прекрасно. Я, конечно, взбалмошное создание, но, могу вас заверить, на хорошем счету у начальства. Отнюдь не из-за родословной или пленительной внешности…

— Верю.

— Чему? — прищурилась Элвиг. — Тому, что я пленительна или тому, что я на хорошем счету?

— Всему сразу.

— Благородный Аркади, вы просто чудо! — воскликнула она с наигранным восхищением. — Вы галантный кавалер, смелый путешественник меж мирами, наверняка отважный охотник за цвергами. Я начинаю чувствовать себя перед вами девчонкой-простушкой. Меня нешуточная робость охватывает…

Ее глаза смеялись — красавица откровенно забавлялась. Поразмыслив, поручик пришел к выводу, что лучшей линией поведения будет — принимать ее такой, какая она есть, не конфузиться лишний раз, как гимназистка, не поддаваться на подначивания.

— Что вы узнали? — спросил он серьезно.

— Довольно интересные вещи, — девушка мгновенно перешла на насквозь деловой тон. — Обнаружился трактир, где ваши друзья проводили немало времени, — и вряд ли ради тамошнего скверного вина или кособоких служаночек с соломой в волосах — в той гостинице, где они поселились, вино не в пример лучше, как и девицы… И обнаружился человек, с которым они там встречались. Я, конечно, могу допросить его и сама, в одиночку, но вряд ли вы будете от этого в восторге…

— В таком случае, пойдемте, — сказал поручик. Он решился. Возможно, это было и безрассудно, но, с другой стороны, военный обязан проявлять инициативу. А риск, как известно — дело благородное…

Роскошные коридоры, по которым они шагали бок о бок, по-прежнему были пусты, разве что временами попадались смахивавшие на бесплотных духов лакеи. Он помнил дорогу — но Элвиг вдруг свернула в какой-то неприметный узенький коридорчик, выглядевший уже не так роскошно, повела его по узкой витой лестнице с коваными перилами. На ловушку это пока что все же не походило, они не спустились ниже уровня земли, так что о неких зловещих подземельях, с таким вкусом описанных в приключенческих романах, и речи не шло. Он мимоходом коснулся револьвера, оттягивавшего большой накладной карман камзола, и это придало уверенности.

В конце концов они оказались в тихом мощеном дворике, где лакеи держали под уздцы двух знакомых лошадей — каракового коня Элвиг и его гнедого. И снова о ловушке пока что и речи нет… Впрочем, это не означает, что можно ослабить бдительность…

Императорский дворец они покинули через те же ворота, в которые пару часов назад въехали. Он приготовился к очередной бешеной скачке, не разбирая дороги, но Элвиг на сей раз являла собою образец благонравия: и не думала гнать сломя голову, ехала едва ли не шагом. Так что у него была возможность присмотреться к окружающему.

Никаких таких особенных чудес или странностей на улицах не наблюдалось. Разве что в большом количестве разъезжали те самые самобеглые повозки, не производившие никакого шума, кроме как негромкого стука колес о мостовую. Кроме груженых, попадались еще другие, с рядами лавок, на которых сидела самая разнообразная публика, среди которой не усматривалось никого с непокрытой головой. Судя по их равнодушному виду, такие поездки вовсе не были в новинку. Бока повозок, перевозивших людей, были украшены непонятными надписями (надо полагать, это были попросту какие-то неизвестные ему названия то ли улиц, то ли местностей, отчего поручик и не мог их уразуметь, даже прекрасно читая здешнюю письменность). Ему пришло в голову, что это, вероятнее всего, нечто вроде здешних омнибусов. Еще он подумал, что подобные повозки как нельзя лучше подходили бы для перевозки солдат и военных грузов.

Все остальное, что он видел вокруг, не особенно и увлекало. Прохожие как прохожие, проезжие как проезжие, молодые и старые, нахмуренные и веселые, разве что одеты непривычно. Вывески, уличные торговцы, богатые кавалькады, городские стражники в красных камзолах и начищенных шлемах — судя по тому, что они никуда не спешили, а прохаживались по улицам и площадям то поодиночке, то парами, бросая по сторонам характерные лениво-бдительные взгляды, это именно что-то вроде полиции. Полиции здесь, сразу видно, многовато — ничего удивительного, впрочем, учитывая пребывание в городе императора…