Проклятая Черной Луной - Саша Урбан

— Ики, — процедила сестра. — Ты затеяла очень опасную игру. Ты юна и считаешь, что тебе море по колено, но ты ребенок. Тебе не место рядом с такими мужчинами.

— Зато мне место под боком у старика, так?!

— Я не это хотела сказать. Выслушай меня…

— С меня хватит, — рыкнула девушка, порывисто поднимаясь из-за стола. — Приведи себя в порядок, чтоб тебя не приняли за мою служанку. Мы обедаем у императора.

И, не давая сестре шанса возразить, Ики вскочила с места и бросилась в комнату, на ходу отдавая приказы единственной служанке. Лицо покраснело от обиды, от злобы, которую Ики давила в себе, не давая ей вылиться на Шани. Что с нее взять? Она вышла замуж как можно раньше, чтобы не быть обузой для стареющего отца. Она и не успела повидать жизнь, а теперь лишала этого и Ики. Девушка не могла этого допустить. Даже если ради этого ей придется переступить через самого генерала-губернатора. Теперь пожилой мужчина, наделенный властью над всем островом, не казался нй такой уж важной фигурой. Он так из кожи вон лез, лишь бы исполнить ее очередной каприз!

По двору уже путешествовала история о том, как Ики попросила в качестве подарка на помолвку жеребенка цвета луны. Ики точно знала, что нужно делать: печальный вздох, опущенные глаза, а затем — легкая улыбка, мол, ничего страшного. И на следующий день жеребенок уже ждал ее на конюшне! Ики была уверена, если она достаточно ласково попросит, то старик, не моргнув глазом, отведет ее в покои императора и приготовит им чай. А император…

Ики уже представляла, как этот суровый, острый на язык мужчина, падет перед ее женскими чарами. Достаточно будет пары томных взглядов, несколько глубоких вздохов и демонстрации тонких запястий — и он не устоит.

«Нужно больше браслетов», — подумала она и потянулась к шкатулке.

От ее движения гибкий жгут черных волос выкрутился из рук служанки, корпевшей над новой прической для молодой госпожи. Замученная придворными проверками бедная девушка затряслась.

— Простите, госпожа. Вы резко…

— Значит, это я виновата, что у тебя руки кривые? — опасно сверкнула глазами Ики. — Переделывай.

— Да, госпожа.

Спешный поклон. Еще один испепеляющий взгляд.

— Я казала не болтать, а переделывать. Все, — она тряхнула головой, и остальные шпильки посыпались на пол. Глаза служанки наполнились слезами.

Девушка поклонилась и трясущимися руками принялась заново собирать пряди в аккуратную прическу. Ики недовольно поморщилась, отвлеченная от своих мыслей. На секунду ей показалось, что в отражении она увидела лицо той, которую звали «Умэ». Но, присмотревшись получше, увидела лишь зареванную мордашку своей служанки.

***

Мужчины в лодке почти не разговаривали. Яра прислушивалась к каждому звуку, пытаясь примерно представить их маршрут. Вот, к плеску весел добавился шелест ивовых ветвей. Качнулась лодка, Гекко поднялся, чтобы развести гибкие ветки в стороны. Потом снова началась спокойная вода. Через некоторое время Лян отдал Гекко весла, а сам закурил вонючую трубку. А еще позже к едкому запаху табака прибавился запах сырости и гулкое плотное эхо каждого всплеска и вдоха.

«Пещеры», — подумала Яра. Вокруг острова было множество мелких каменистых островков, в которых вода проложила свои тоннели. О некоторых до сих пор знали только рыбаки и ловцы жемчуга. Яра невольно поелозила, чувствуя, что путешествие близится к концу. Гул голосов подтвердил ее догадку. К голосам прибавлялся скрип дерева, стук, треск огня, стрекот водяных мельниц, звон колокольцев. И даже появились запахи: свежий хлеб, жареная рыба, смеси для выделки кожи и окрашивания ткани.

Коже снова стало тепло от упавших на нее солнечных лучей, а шум все нарастал и нарастал, оглушая Яру после долгого молчания. Она уже могла различить слова. Народ сотней голосов приветствовал Гекко. Называл его «Речным принцем». Ему свистели и аплодировали. Лодка шатнулась, когда Гекко встал в полный рост — толпа взорвалась восторженными воплями. А через секунду руки уверенно потянули Яру вверх. Девушка послушно выпрямилась, и толпа снова разразилась аплодисментами. Не такими бурными, но все же. Девушка осторожно подняла руку и помахала в темноту.

Лодка стукнулась о причал, и несколько пар рук помогли Яре сойти. Ее ноги почти не касались мостков, девушку просто передавали вперед по цепочке, как дорогую поклажу. Она слепо мотала головой, пытаясь хоть немного стряхнуть повязку, но Гекко постарался на славу.

Очередная пара рук подхватила ее и поставила на твердую землю. Придерживая за плечи, ее быстро повели вперед. Направо, налево, все под переговаривания толпы. Диалект смешивался с общим наречием. А потом все стихло. Скрипнула закрывающаяся дверь. Голос Гекко раздался совсем рядом.

— Можешь снять повязку. Добро пожаловать в крепость.

Яра осторожно распустила узел на затылке. Она оказалась в маленьком домике с низкой крышей. Тускло светили несколько сальных свечей. Пол был устлан коврами, потемневшими от сырости. Напротив Яры стоял Гекко и старая, полностью седая женщина, с ласковой улыбкой осматривавшая добычу «речного принца».

— Это Нана, — молодой мужчина ласково приобнял старуху. — Она хранительница нашего прошлого.

— И член совета, мальчишка, — нахмурилась женщина, но тут же обернулась к Яре, покачала головой. — Сколько раз ты уронил ее с коня?

— Повозка перевернулась на берегу.

— Бедная девочка, — чуть улыбнулась Нана и указала на очаг. — Вон там горячая вода, бадья за ширмой. Сходи, помойся.

«Сама?» — испуганно подумала Яра, но вопрос этот был явно лишним. Она испуганно, почти беспомощно, посмотрела на Нану и Гекко, и, поджав губы, направилась к очагу. Это не должно быть слишком трудно. Как заварить чай. Когда ей в последний раз приходилось мыться самостоятельно? Девушка неуверенно обмотала ручку котелка мокрой тряпкой и дернула его на себя, снимая с крюка, молча молясь, чтобы не обжечься. Осторожно, гипнотизируя плещущуюся в котелке жидкость, направилась к бадье, простой бочке, спрятавшейся за узкой ширмой.

— Не понимаю я твоей театральщины, мальчик, — скрипела старуха, смешивая диалект с общим наречием. Яра долила в кипяток холодной воды и принялась распутывать узлы многочисленных поясов.

— Народ не пойдет за кучкой оборванцев. А вот за людьми, которые разоблачили императора — да.

— Мы должны были просто потребовать выкуп.