Воспитание православного государя в Доме Романовых - Марина Евтушенко

И наконец, в 1783 г. (по другим сведениям, в 1784 г.) отец Андрей был назначен учителем Закона Божия великих князей Александра и Константина[345], по поводу чего он писал своей жене: «Самыми непостижимыми путями божественного провидения и волею Екатерины Великой назначен я преподавать Закон Божий Его Императорскому Высочеству молодому великому князю. Это неожиданное событие оправдывает пред тобой мое долгое отсутствие, так как моя настоящая должность имеет важное значение для Отечества, и можно сказать, для человечества вообще, то я обязан пройти через самое строгое самоиспытание, чтобы узнать: достоин ли я столь высокой доверенности от такой великой, такой мудрой и предусмотрительной монархини. Всякие мелкие испытания я переносил с твердостью и благодарностью – и теперь со всевозможным усердием и бдительностью я должен начать свою священническую обязанность»[346].

Возможно, кандидатура Андрея Афанасьевича представлялась императрице наиболее предпочтительной еще и потому, что он в совершенстве владел английским языком и мог преподавать его великим князьям.

Кроме того, Самборский приобрел на чужбине навыки грамотного агронома, и этим он также был интересен государыне. Известно, что она сама сочинила для четырехлетнего внука «Сказку о царевиче Хлоре», где в доступной для ребенка аллегорической форме изобразила различные препятствия, которые встают на пути главного героя к «Храму розы без шипов». Действие сказки происходило на фоне картин идиллической сельской жизни. Сказка была назидательной и наивной, однако довольно скоро сделалась популярной в среде современников. По ее мотивам великий русский поэт Г. Р. Державин написал поэму «Фелица».

В результате и сама сказка, и поэма послужили непосредственным поводом к созданию своеобразной иллюстрации – целого архитектурного комплекса «Александрова дача», который был построен близ Павловского дворца. В центре этой усадьбы, которую спроектировал архитектор Н. А. Львов, среди свыше десятка построек, соответствовавших тем или иным событиям сказки, был возведен также «Храм розы без шипов». Окрестности должны были быть украшены великолепным парком, в котором аллегории сказки соседствовали бы с идиллическими образами сельской жизни. Эту «ботаническую» часть императрица и поручила создать А. А. Самборскому.

Труд Андрея Афанасьевича оказался настолько успешным, что Самборский сразу же завоевал авторитет опытного агронома и со временем набрал некоторый круг украинской молодежи из числа семинаристов, чтобы начать их обучать английским методам ведения сельского хозяйства, которые сам приобрел в Англии[347].

Вообще Самборский был человеком разносторонним. Он слыл в обществе убежденным англофилом, состоял членом английского Общества поощрения искусств и был пропагандистом разнообразных достижений английской культуры. Но, возможно, самое главное, что разглядела императрица в Андрее Афанасьевиче, заключалось в том, что Англия, где жил Самборский много лет, была страной протестантской с глубокими традициями уважения к закону, праву, частной собственности и человеческой личности. Сама воспитанная в протестантской вере, монархиня могла предположить, что такие качества полезно было бы усвоить русскому монарху с раннего детства.

Однако Андрей Афанасьевич резко отличался от тех духовных пастырей, к которым привыкли православные миряне и царское окружение. Во-первых, столь долгое пребывание в протестантской стране не могло не отразиться на его внешнем облике, отличном от внешности православного священника: с согласия императрицы он носил светскую одежду и брил бороду[348]; во-вторых, он отличался от прочих православных священников стремлением к самостоятельному изучению Священного Писания.

В качестве учебника по богословию отец Андрей взял Катехизис, написанный для народных училищ. Но это была лишь основа. Самборский поставил цель развить в своих учениках истинное понятие о Боге на основании Евангелия, которое они «слушали и читали весьма охотно с изъяснениями», и также он старался, чтобы их высочества «не почитали уроком Слово Божие»[349].

Таким образом, подход к религии, который он прививал своему царственному ученику, для русского общества того времени казался слишком радикальным.

У России еще не было опыта освоения протестантского мировоззрения, основанного на личном познании Бога. И до настоящего времени, несмотря на то что Священное Писание давно переведено на русский язык, опубликовано и доступно всем, практика его освоения, согласуясь исключительно с личным опытом и опираясь на собственные представления, в Православной Церкви не приветствуется. Несомненно, постижение Библии должно проходить под руководством опытного пастыря, достаточно сведущего в богословии и способного ответить на возникающие в процессе чтения вопросы.

Известно, что в Англии второй половины XXVIII в. уже пустили свои корни материализм, а также деизм, отрицающий мистическую сторону религии и утверждающий силу человеческого разума, воли и личного участия в своей судьбе. Можно предположить, что отец Самборский, несмотря на свою верность православию, все же мог хотя бы в сравнительной форме коснуться основ протестантского вероучения.

Изучение Священного Писания, в котором заключалась основа всех церковных догматов и святоотеческих наставлений, было обязательным на уроках Закона Божия. Но в обучении наследников не было места, где бы освещались учения иноверцев, то есть не было сравнений и полемики, столь характерной для выпускников Киево-Могилянской духовной академии[350]. Кроме того, в обучении студентов этой академии для подтверждения православных взглядов и положений часто приводились ссылки на католические богословские авторитеты[351].

Не случайно представители Православной Церкви того времени отрицательно отнеслись к урокам Самборского. Вообще, историографы XIX в. часто упрекали Андрея Афанасьевича в том, что он не получил должного богословского образования и не сумел внушить наследнику «истинного понимания духа Православной Церкви».