Секрет рисовальщика - Рольф Майзингер

— Рядовой Майзингер, вы так спешно покинули класс, что у меня даже не было возможности сообщить вам ваши оценки.

Я только было собирался принести ей свои извинения, как меня опередил Астафьев:

— Его вины здесь нет. Он вместе со своими товарищами должен был встретить меня. — И, выбравшись из машины, представился: — Лейтенант Афанасьев.

— Как, и вы тоже? — кокетливо улыбнулась женщина.

— Простите, что тоже? — не сразу сообразил тот.

— Тоже лейтенант.

— А! — усмехнулся Астафьев. — Так уж получилось.

Эти его слова были произнесены таким тоном, что мы все четверо поневоле уставились на него. Хотя, что именно в его интонации привлекло наше внимание, пожалуй, вряд ли вот так сразу можно было бы объяснить.

Не найдя нужных слов, Семенова снова обратилась ко мне:

— Единственная ошибка, которую вы допустили в своей работе, затерялась в описании обряда превращения волка-оборотня назад в человека.

Я попытался вспомнить, как же я ответил на этот вопрос.

— Чтобы принять прежний облик, оборотень должен перекувыркнуться вперед спиной через нож в обратную сторону. Понимаете, рядовой Майзингер? В сторону, противоположную той, в которую он кувыркался, прежде чем превратиться в волка. Вы же написали, что в ту же самую сторону. Здесь вы и допустили ошибку. Но хочу вас успокоить, на конечную оценку это не повлияло. Так что могу вас поздравить. Вы сдали лучше всех в группе.

Выдав эту тираду, Семенова протянула мне на прощанье руку.

И здесь снова влез в разговор Астафьев.

— Что за чушь?! Какие еще такие оборотни? Куда это я попал? Или, может быть, меня здесь разыгрывают? — говоря это, он нагловато улыбался.

Мне вдруг стало стыдно за него. Семенова же посмотрела на лейтенанта так, словно хотела сказать «На фиг ты мне нужен! Чтобы тебя еще разыгрывать!». Потом передала привет моему отцу и быстро пошла к вокзалу. Как мне стало известно позже, в этот день она тоже уезжала из Термеза.

Астафьев, видимо, только теперь сообразил, что своими дурацкими выходками свел на нет все старания закадрить Семенову. Он растерянно пожал плечами и, обернувшись к нам, напомнил:

— Ну а сейчас, мужики, за пивом!

В Шнееберге шел дождь. Это лето вообще не баловало жителей Германии солнечными деньками. Командир мотострелковой части ГСВГ, поскрипывая стулом в такт настенным часам, мечтал. Был только вторник, а он уже вовсю прикидывал, как он в конце недели отправится на рыбалку. Один знакомый немец обещался показать ему и его друзьям какое-то новое и, якобы, сказочно богатое на щук место. В дверь постучали. Хозяин кабинета, недовольно засопев, произнес:

— Войдите!

Вошедший офицер быстро отрапортовал.

— Я хорошо знал вашего отца, — пренебрежительно отреагировал командир части. — Одно время, по-моему, где-то на втором курсе, мы даже были друзьями. Вот уж никак не ожидал, что мне еще и придется служить с его сыном.

Офицер молчал.

— А скажите мне, старший лейтенант, за что вас разжаловали?

— В бумагах все написано, товарищ полковник, — опустил глаза молодой человек.

— А мне вот очень хотелось бы услышать это от вас, — с металлом в голосе произнес хозяин кабинета.

— В моем подразделении погиб человек, — коротко ответил старший лейтенант.

Полковник помрачнел.

— И какое же отношение к этому происшествию имели вы?

— Никакого! — слишком быстро и чересчур громко произнес молодой офицер.

Командир мотострелковой части задумчиво постучал костяшками пальцев по столу.

— Как здоровье вашего отца?

— Он в порядке.

Следующий вопрос командира прозвучал несколько странно:

— Вы любите рыбалку?

— Какой же русский не любит рыбалки? — улыбнулся в ответ старший лейтенант.

— Владимир Иванович у нас большой специалист насчет… где и как рыбку половить, — весело прогудел командир. От большого количества выпитого его лицо раскраснелось, а крутой нрав куда-то подевался.

Вся компания с удовольствием уплетала жирную уху. Обед был знатным, а тихий теплый вечер на берегу как нельзя лучше способствовал поднятию аппетита. Прапорщик Задунайский развернул фольгу и продемонстрировал удачливым рыболовам покрывшуюся хрустящей корочкой щуку. Она послужила поводом для следующего тоста.

— А расскажи-ка нам, Володя, как тебе удалось этого немчуру убедить, чтобы он свое щучье место сдал? — командир с усмешкой поглядывал на быстро опьяневшего Вальтера — единственного местного немца в компании русских. И потом, высоко подняв рюмку, произнес: — Твое здоровье, Вальтер!

Мазуров быстро перевел немцу последние слова командира, на что тот с ужасным акцентом ответил «На здровье!» и противно захихикал.

— Признаюсь, это было нелегко. Но после того, как я угостил его моими сушеными лещами и пообещал, что копченая щука будет куда как покруче, он согласился. — Мазуров с наигранной скромностью потупил глаза и стал гладить свои пышные усы.

Военные ответили ему дружным смехом.

— Ох и хитрец ты у нас, Володя! — Похвалил инженера-горняка командир.

— Мазуров — довольно редкая фамилия, — обратился к Владимиру Ивановичу совсем недавно прибывший в часть старший лейтенант. — Вам случайно не известно ее происхождение?

— Не берусь утверждать, что это так, но возможно, она каким-то образом связана с небезызвестными мазуриками, — ответил геолог из Казахстана.

— Не любишь ты себя, Володя, — вмешался в разговор майор Летнев. Он старался не отставать от своего командира по количеству выпитого, а посему уже успел изрядно надраться. — Нашел ведь с кем свои корни связать, с польской братвой.

Мазуров хитро улыбнулся.

— Ну почему же так, товарищ майор? — шутки ради обращаясь к Летневу по званию, изумился он. — Я уверен, что и среди мазуриков хватало достойных парней. Не все же были разбойниками и ворами!

— Если вам интересно мое мнение, — заплетающимся языком проговорил командир, — то все поляки — разбойники и воры!

Компания захохотала.

— А может быть, она берет свое начало от названия не менее известных Мазурских болот? — серьезным тоном поинтересовался старший лейтенант. Было странно наблюдать, что выпивая не меньше других, выглядел он абсолютно трезвым.

— Может, и так, — согласился Мазуров и задумчиво откинулся на траву.

— Чем же они так известны, эти самые Мазурские болота? — задал вопрос Задунайский. — Я, к примеру, о таких впервые слышу.

— Известность у них самая что ни на есть печальная, — хлопнул себя по ноге Летнев. — Там русских солдат в 1914 году не одна тысяча полегла.