Хищницы - Лев Лурье

Но в 1890-е, во время знакомства с Шабельской, ни о каком пацифизме Гарден даже не думал. Он открывал Шабельской глаза на «правду о всемирном заговоре евреев». Через 20 лет Шабельская напишет свое главное произведение – «Сатанисты ХХ века». В нем будет «спрятано» много реальных лиц: писатель-историк Рудольф Гроссе, раскрывший героине, Ольге Бельской, «истиную цель масонского заговора» – конечно, Гарден.

Из «Сатанистов…»: «…все ясней становится связь масонства с жидовством, с народом, избравшим каббалу своей религией. Все яснее сказывается ненависть к христианству союза, основанного якобы на началах христианской морали. Каждое торжество масонов-революционеров сопровождается гнусными святотатствами, избиением священников, поруганием храмов Божиих… Сатанисты уже не могут, да и не хотят скрывать, кому они служат…»

Заговор, сатанисты, евреи, масоны, – теперь политика становится достаточно интересной для молодой актрисы. Только одна проблема – жить им почти не на что. Разгромные статьи приносят славу, но не деньги. Шабельская как штатный сотрудник получает у Гардена сущие гроши. Увлеченные политикой, любовники почти голодают. В это время Шабельская встречает в Берлине Анатолия Федоровича Кони – свою первую любовь. Кони, увидев, в каких условиях живет Елизавета Александровна, – в шоке. Тогда же в Берлине оказался проездом Алексей Суворин – издатель и редактор самой влиятельной русской газеты «Новое время». Кони знакомит Шабельскую с Сувориным и просит помочь старой подруге с работой, взять ее в «Новое время», например, специальным корреспондентом. У Шабельской, то есть у Гардена, в Берлине отличные связи в близких к кайзеру кругах; Гардену ничего не стоит время от времени добывать для Эльзы «полезную информацию».

Как журналиста Шабельскую «изобрел» именно Суворин, взял ее на работу, назначил отличное жалование. Те, кто работал у Суворина, вспоминали: «не было сотрудника, которому старик Суворин не старался облегчить труд и существование». Шабельская временами даже злилась: «Вам 100 рублей за 2–3 корреспонденции в месяц – чересчур дорого. Посылать ежедневно 40 строк, то есть депешу, иными словами, я не могу – находя это бессмыслицей. Мне служба у вас расстраивает нервы, вечно мучаюсь, что бы придумать…»

Елизвета Александровна опять преувеличила. Ей очень нравилась новая роль. К ней стали по-настоящему прислушиваться, а главное – в обществе у нее наконец-то появился статус – и в России, и в Германии она теперь не просто кокотка, а уважаемый журналист. Искрометными заметки Шабельской назвать сложно. Писала она много, но весьма средне, хотя современники говорили, что перо у нее было «злое». Настоящий ее талант был в другом – она прекрасно добывала факты.

Александр Амфитеатров вспоминал: «она… обладала большим разведочным талантом, умела проникать во все круги общества, была бесстрашна пред великими мира сего, не смущалась никакою рискованною авантюрою… “Я, голубчик, куда журналистов не пускают, как дама пройду, а куда дам не пускают, пройду как журналист”, – любила хвалиться она».

Шабельская очаровала седобородого старика Суворина. В ней он нашел «тот же огонь, который горел в его собственной душе». Между Сувориным и Шабельской завязалась очень активная переписка, которая продолжалась целых 19 лет. За эти годы Суворин получил от Елизаветы Александровны больше трехсот писем. Обсуждали они далеко не одни деловые вопросы. Поначалу, кажется, Суворин был немного влюблен.

Из письма Е. Шабельской к Суворину: «Что вы все сожалеете, что я состарилась! Были бы мы оба молоды, наверное, влюбились бы друг в друга и вышла бы трагедийная канитель».

Суворин ревновал Шабельскую к Максимилиану Гардену, называл свою сотрудницу «рабой Гардена», она обиженно протестовала: «Странный вы народ, мужчины. Неужели вы не понимаете чувства безграничной любви и преданности без рабства! Гарден понимает… Живи я в Питере, я бы о вас точно так же заботилась, и увеселяла, и развлекала бы, как Гардена. Письменно это трудно (т. е. вы не подумайте о похабщине…)».

Елизавета Александровна присылала в «Новое время» новости и сплетни о немецкой политике, среди которых попадались настоящие сенсации. В 1902 году Максимилиан Гарден был инициатором знаменитого «Эйленбургского дела». Он опубликовал материал, в котором обвинил кайзера и князя Филиппа Эйленбурга в гомосексуальной связи. Разразился невероятный скандал. Вся Европа следила за развитием дела.

Эйленбург подал на Гардена в суд и выиграл процесс. Еще за 12 лет до громкого разоблачения Эйленбурга Шабельская писала о кайзере в «Новом времени»: «Из приближенных первый друг – Филипп Эйленбург. Дружба такая, что некоторые подозревают любовь a-ля Людвиг Баварский». Самого Вильгельма II Елизавета Александровна описывала с нескрываемым отвращением: «Некоторые ученые медики находят в нем сходство с Фридрихом Вильгельмом III, кончившим помешательством, и уверены, что он кончит так же. Действительно, он страшно капризен, переменчив, хватается за все новое и бросает немедленно и не знает меры ни в важном, ни в мелочах…»

Шабельская много пишет о том, что знает лучше всего – о театре. Немецкие премьеры, новинки, положение актеров. В этих статьях – ее личный опыт. Это, в сущности, исповедь о собственных бесконечных театральных мучениях: «В России нельзя составить понятия о грошевых жалованиях и, главное, о бесправии здешних артистов… Дюжина звезд получает громадные жалования, все остальные – гроши буквально… И при этом контракты составлены так, что директор имеет право… разорвать контракт, если на репетиции найдет актера неудовлетворительным…»

У журналистки Шабельской теперь четкая позиция по всем общественным вопросам. Елизавета Александровна мыслит все более и более консервативно. Часто ругает «либеральствующих евреев» и реформаторство, хвалит монархию и традиционные ценности. Единственная «вольность», которая остается важной для стареющей красавицы, – это «женский вопрос». Здесь Шабельская непреклонна. Она и Суворин почти одновременно пишут об угнетенных женщинах: он – роман, она – пьесу. Суворин пытается понять «внутреннее устройство» женщины. За помощью часто обращается к Шабельской. Она инструктирует его даже в самых интимных вопросах.

Из письма Шабельской к Суворину: «Отчего не поделиться опытностью… Мужчина всегда чувствует минуту удовольствия, при всяком физическом отправлении любви… Поэтому женщины развратней мужчин, раз они гоняются за наслаждением… Женщине надо подчас всевозможные утонченности разврата, ибо ее натура не так легко и скоро воспламеняется… Надеюсь, Вы не осудите меня за теоретическую откровенность. Я думаю, она Вам нужна, иначе Вы не спрашивали бы».

После премьеры в Берлине своей пьесы «Женский вопрос» Шабельская продолжает защищать женщин в печати. Пишет большой фельетон в «Новое время». Чуть ли не в каждой строчке негодование: отчего роль женщины даже теперь, на пороге ХХ века, рассматривается так узко, одно только предназначение – брак и рождение детей. Шабельская недоумевает: почему должна женщина «путаться, как вагон, сошедший с рельс, каждый раз, когда случай лишает ее участия и поддержки мужчины». Она всю жизнь пытается жить самостоятельно, ничего не получается, приходится искать мужчин, которые и нужны ей, кажется, не как любовники, а именно как помощники в ее начинаниях.