Рецепт идеальной мечты - Анна и Сергей Литвиновы

Дима остановил машину у входа. Из дома никто не выходил.

Журналист чуть помедлил, размышляя, должны ли его встречать на крыльце, – и тут увидел в зеркальце заднего вида мужскую фигуру. Мужчина стоял в стороне от дома, рядом с буками, которыми была обсажена подъездная дорожка. Немолодой, седой, дурно одетый, он с любопытством смотрел на подъехавший автомобиль.

По одежде и по всей повадке Дима понял, что мужчина – русский. Да – русский. Дима готов был в этом поклясться.

Полуянов развернулся на сиденье лицом к нему.

Мужчина заметил это и, словно вспугнутое животное, отпрянул. Развернулся и пошел – почти побежал – прочь от подъездной дорожки: напрямик, через кусты.

Через пару секунд заросли скрыли его из виду.

Там, куда исчез мужчина, Дима увидел еще одно белеющее сквозь вечнозеленый кустарник строение. "Вероятно, домик для слуг", – подумал он.

Тут с низкого крыльца главного дома наконец сошел другой мужчина. Маленький, старый, с залысинами, с непроницаемым лицом. Элегантные туфли, дорогие брюки, вельветовый пиджак, шейный платок. Дима вышел из машины.

– Меня зовут Пьер, – представился мужчина – Я секретарь миссис Шеви. Извините, что заставил вас ждать. Передайте мне, пожалуйста, ключи, сэр, я припаркую ваш автомобиль.

Журналист вытащил из раскрытого окна букет и с легким сердцем протянул Пьеру ключи.

После выпитого джина сам черт был Диме не брат.

– Прошу вас, сэр. – Секретарь распахнул перед ним дверь.

* * *

Дом был громадным и пустым. Сквозь огромные окна во всю ширину виднелся залив. В углу потрескивал камин.

В другом углу Дима разглядел домашний кинотеатр.

Перед ним, на должном расстоянии, размещался диван, выдержанный в экологических, зеленоватых с искрой, тонах.

Мраморная винтовая лестница вела на второй этаж.

И это, собственно, все, что находилось на площади, равной пятикомнатной российской квартире.

Неизвестно откуда звучала негромкая музыка. Классика. Кажется, Моцарт.

"А что еще нужно! – подумал Дима, подходя к громадным окнам с видом на залив. – Море, камин, Моцарт. Такую простоту может позволить себе только очень богатый человек. Я понимаю Полу: ради такой простоты на что угодно пойдешь. Даже человека грохнешь".

Тут он услышал мягкие шаги по мраморной лестнице.

Поворачиваться не спешил. Да и трудно было оторвать взгляд от моря, блещущего закатными искрами.

– Добрый вечер, – раздался женский голос.

Дима не спеша обернулся.

За его спиной, на расстоянии четырех шагов, стояла Пола. Первое впечатление у Димы было, что она только из ванны и вышла к нему, завернутая в одно полотенце.

Босая. Мокрая голова.

Потом он сообразил: то, что он принял за полотенце, – на самом деле нечто вроде туники: очень стильное и очень дорогое платье. И голова у Полы мокрая не от купания – это прическа.

Она своей цели достигла (если была, конечно, такая цель): поразила его. Целую минуту Дима стоял, как дурак. Безмолвствовал и разглядывал ее.

Наконец пробормотал:

– Добрый вечер, – и протянул свой роскошный (по московским меркам) букет.

– Цветы, – довольно равнодушно произнесла она, принимая подарок. – Спасибо. – И добавила в сторону, почти не повышая голос:

– Венера!

Немедленно откуда-то появилась чернокожая служанка – в белом переднике, жирная, толстогубая, в белой наколке. Словно сошла со страниц "Хижины дяди Тома" или "Унесенных ветром".

– Прими цветы, – продолжила хозяйка, не глядя передавая служанке букет. – И принеси нам с гостем выпить. Димитрий, ты что предпочитаешь?

Он ответил:

– Джин-тоник.

– Мне как всегда, – добавила Пола.

Негритянка кивнула и вышла.

– Нравится вид? – небрежно спросила Пола. Она незаметно переместилась таким образом, что оказалась спиной к свету. Закатное солнце теперь било Диме в глаза.

– И из окна вид хорош, и тот, что передо мной, – тоже, – нагло ухмыльнулся Дима, кивая на тщательно полураздетую хозяйку.

Пола покачала головой – вроде бы осуждающе.

Опять ниоткуда возникла негритянка. Поднесла поднос сперва гостю, затем хозяйке. Мадам Шеви выбрала что-то коричневое в низком широком стакане со льдом: то ли виски, то ли колу, то ли смесь того и другого. Полуянов взял бокал с джином – он приятно холодил пальцы.

– Ступай, Венера, ты нам больше не нужна, – скомандовала хозяйка.

Служанка слегка поклонилась и исчезла.

Пола вдруг подошла к Диме почти вплотную. Ее глаза неотрывно следили за его взглядом.

– Зачем ты меня преследуешь? – неожиданно спросила она.

Дима, игнорируя вопрос, отхлебнул джин – через край, презрев соломинку. Он не отрывал взгляда от изучающих глаз женщины.

– Ты русский журналист, – продолжила она. – Что тебе от меня надо?

– Интервью.

– Почему – со мной?

– Ты мне нравишься.

– Нравлюсь – чем?

Вопросы сыпались один за другим, как на допросе.

Женщина не отводила глаз от его лица.

– Ты умна. Ты сама себя сделала. Ты богата. И красива.

– Откуда ты знаешь обо мне?

– Из книг. И газет.

– Кто тебе поручил встретиться со мной?

– Никто.

– Ты приехал сюда специально, чтобы повидаться со мной?

– Да.

Во время вопросов она придвигалась к нему все ближе – так, что он ощутил на своем лице ее дыхание. И почувствовал терпкий, головокружительный аромат ее духов.

Внезапно она отошла от него. Залпом допила виски – или что там было у нее в бокале?

– Ну, что ж, пойдем, – сказала она, улыбнувшись. – Может, я расскажу тебе кое-что.

* * *

Часы показывали половину четвертого утра.

Пола спала, зарывшись лицом в подушку.

Дима стал тихонько одеваться.

Свет в спальне не горел, но шторы были незакрыты, и в окна светила луна. Серебряные искры от нее и серебряная дорожка дрожали на поверхности залива.

Полуянов ощущал блаженную легкость во всем теле.

"Эта девушка не зря тренировалась всю свою жизнь, – подумал он. – Дело она знает. Но и я, кажется, российский флаг не посрамил". Спина, расцарапанная партнершей в кровь горела.

В одних носках, держа туфли в руках, он выскользнул из спальни. Пола не проснулась и не пошевелилась.