Нирвана с привкусом яда - Анна Данилова

Она не знала ни его имени, ни фамилии, про себя звала его Паспортистом и ненавидела, как могут ненавидеть своего убийцу. Когда он пожелал увидеть «вторую девочку», Вике пришлось сказать, что у нее тяжелая форма венерического заболевания – так она спасла подружку, зарабатывающую для них деньги уроками музыки, от насилия.

Документы Ирины Капустиной и Ольги Воробьевой были уже давно у них, но Вика все еще продолжала приезжать на автобусе в Затон и проводить несколько часов, а то и всю ночь в лапах Паспортиста. Она боялась его и не представляла, сколько еще времени ей придется отрабатывать паспорта.

Марина, понимавшая, что происходит, и порывающаяся поехать в Затон вместе с подругой, ловила себя на мысли, что готова лишить жизни и этого мерзавца, и в который уже раз приходила к выводу, что все зло – от мужчин.

План созрел за один вечер. Вика, с отекшим от слез лицом, вышла из ванны и заявила, что не может больше встречаться с Паспортистом, что она уже вся больная, что такие люди, как он, не имеют права жить. Марина принесла и положила на стол большой кухонный нож и тонкие перчатки из латекса.

Вечером того же дня в заснеженном, покосившемся домике на берегу Волги долго горел свет… Две девушки и перезрелый сладострастник пили водку, пиво и закусывали все это розовым салатом из крабов. Паспортист пил больше всех, был весел и смеялся, радуясь тому, что его окружают такие юные и доступные красотки. А потом вдруг рухнул на кровать и захрипел, в горле у него забулькало, кровь хлынула из горла и залила постель… Девушки по очереди всаживали ему в бока и шею нож, забыв про перчатки…

Нож, рюмки, стаканы, словом, все то, где могли бы остаться отпечатки пальцев, было уложено в большой пластиковый пакет и утоплено в проруби, в трех километрах от Затона, на другом конце Саратова. Этой же ночью воскресли из мертвых Ольга Воробьева (она же Вика Ананьева) и Ирина Капустина (Марина Шелестова).

Деньги, обнаруженные в банке из-под чая в домике Паспортиста, около пятидесяти тысяч рублей, помогли подругам снять другую, более приличную квартиру неподалеку от цирка на улице Чапаева, сменить гардероб и устроиться продавщицами в недавно открывшийся магазин дамской одежды с претенциозным названием «Черный бархат».

Следователь по фамилии Кондратьев был поражен внешним видом женщины, неделю тому назад узнавшей, что на Графском озере обнаружили тело ее сына. Госпожа Раттнер, нарядная, в изящной леопардовой шубке и черных замшевых перчатках, сидела перед ним спокойная, уравновешенная и следила за ним удивленным взглядом, мол, и так же понятно, что моего сына не поднять, чего вам еще от меня нужно? Короткая стрижка делала ее моложе на целое поколение, кожа хоть и была бледной, но все равно источала здоровье, розовые губы были плотно сжаты. Кондратьев знал, что Гончарова после исчезновения своего сына уехала с Эриком Раттнером в Австрию, где и вышла за него замуж. Время от времени она звонила следователю, спрашивала о результатах поисков, а после Нового года перестала ему звонить. Может, уже поняла, что сын погиб, или же откуда-то ей стало известно, где он. И вдруг эта страшная находка на берегу Графского озера. Кондратьев сразу позвонил в Вену.

– Вы нашли его? – услышал он сдержанный женский голос. – Где?

Он ответил и сказал, что ей необходимо приехать для опознания.

– Я приеду, – сказала она почти шепотом.

И вот теперь она перед ним. Вырванная из другой, чуждой для него, Кондратьева, жизни, неестественно умиротворенная и спокойная. Даже холодноватая. Он знал, что за дверью, в коридоре, ее ждет муж, Эрик Раттнер, очень богатый человек, любитель живописи и несостоявшийся меценат Романа Гончарова. Ему не удалось взять с собой в Вену Романа, зато он нашел свою любовь… Кондратьев отметил про себя, что австриец понимает толк в красоте, раз сумел разглядеть в этой тихой, скромной, озабоченной лишь судьбой своего талантливого сына русской женщине такую красавицу.

– Итак, гражданка Раттнер… Или Гончарова?

– Мне все равно.

– Вы опознали тело своего сына, Романа Гончарова. Экспертиза показала, что его убили в ноябре прошлого года, как раз тогда, когда он пропал… Вы, насколько мне помнится, не дождавшись сына, пришли к выводу, что он сбежал из города вместе со своей сожительницей, учащейся марксовского медицинского училища, Викторией Ананьевой. Я правильно излагаю?

– Да. – Она слабо кивнула головой. – Вы позволите мне закурить?

Прежде она не курила, отметил про себя Кондратьев. Значит, за границей научилась. Или просто жизнь заставила? Он знал, что и его жена, которую он просто обожал, потихоньку от него покуривает, а потому не мог осуждать за это других женщин.

– Давайте вспомним с вами события того злосчастного ноября…

– Виктор Иванович, да что там вспоминать? – Гончарова лишь отмахнулась и пожала плечами: – И так все ясно. Роман пошел на мельницу, встретился там с Викой…

– Постойте, ведь на мельнице жила не одна Ананьева, так?

– Да, они, эти блаженные, приютили у себя еще одну особу, небезызвестную в то время Марину Шелестову, девушку, которую изнасиловал Воропаев, приятель моего сына, известный в городе пианист…

– Как вы отреагировали на это?

– Я тогда не поняла Рому. Но, с другой стороны, он сам принял это решение, пожалел ее. Не могла же Вика без спроса привести девушку на мельницу, зачем ей это? Да и вообще, Виктор Иванович, ну какое сейчас значение имеют эти факты? Ведь Роман отправился на мельницу, чтобы дать Вике деньги и объясниться с ней, сказать, что они с Наташей уезжают, а сам, со слов Наташи, так и не смог порвать с Викой, проявил слабость… Наташа, случайно подслушав этот разговор, вспылила и ушла с мельницы, прибежала ко мне, плакала… А потом…

– …а потом ее нашли мертвой на квартире…

– Да, это было ужасно…

– Как вы думаете, кто мог убить Романа?

– Если сначала, – сдержанно и медленно сказала Гончарова, – я думала, что Роман уехал с Викой, а Шелестова – сама по себе… То теперь, когда мы знаем, что моего сына убили, а девушки исчезли – и Вика, и Марина, то можно предположить, что либо они замешаны в убийстве, либо их тоже убили, поскольку они оказались свидетельницами этого убийства… А Романа могли убить лишь по одной причине – ограбление… С ним были деньги, у него всегда при себе были деньги… Возможно, что кто-то пришел на мельницу и убил всех троих, или же убили Романа, а девушки, испугавшись, убежали…

– Значит, ни Вику, ни Марину Шелестову вы не подозреваете в убийстве вашего сына.

– Конечно, нет. Вика любила Романа, она ждала от него ребенка, а что касается Шелестовой, то она должна была испытывать к моему сыну чувство благодарности за то, что он приютил ее на мельнице… Нет, как бы плохо я ни относилась к этим особам, уверена, что они не способны на убийство… К тому же, повторюсь, Роман пошел к ним, чтобы передать им деньги… уж, во всяком случае, Вике это точно… А Шелестова ему кто? Да никто…