Царевна, царица, богатырь и птица - Наталья Филимонова

– …Баньку затопили… –  пролепетала наконец баба перед тем, как надуть до красноты щеки.

Богатыри не менее дружно покивали. Благодарить уж после будут. Селянам-то тоже, небось, непросто. Им так, с надутыми щеками да выпученными глазами, поди и оставаться. И не дышать! Пока заступники не помоются.

*

Из бани Алька выходила, будто заново на свет народившись. Богатыри, как оказалось, тоже успели уже помыться и теперь отдыхали в доме местного старосты Викея. Жена Викея все пыталась предложить дорогим гостям ужин –  и те отбивались из последних сил. Сам же староста по-приятельски, будто со старым знакомым, беседовал с Михайлой.

Алька вошла молча, прошла вдоль стенки да уселась на лавку. Будто сама собой оказалась рядом кружка с квасом –  вот от кваску и царевна теперь, пожалуй, не откажется.

Викей при ее появлении только крякнул, поведя глазами.

– Эк пора настала нынче, –  доверительно сказал он главе отряда. –  В богатыри девок принимают… не, ты не подумай че, я ж не против… мало ли! Вона и колдун-то чернявый при деле у вас. Где хоть он есть-то теперь? Не сожгли еще ненароком?

– На задании, –  Михайла нахмурился, давая понять, что дурно говорить о членах отряда никому не позволит. Хоть бы и старосте! –  По приказу государыни.

Викей покивал понимающе.

– Вона как… важные вы таперя сделались…

– А Ратмира-то ты откуда знаешь? –  не выдержала Алька.

– Да как же! –  удивился староста Елькина. –  Дык это… нашенский он!

– Но… –  царевна перевела взгляд на Михайлу. –  Вы что же с ним, выходит, –  односельчане?

Глава отряда только кивнул коротко, а Алька моргнула. Что-то у нее в голове упорно не складывалось.

– Сироты ж оба, как есть, –  вздохнул староста. –  И уходили-то доли своей искать в разные стороны, а вон оно как жизня повернулась. У чернявого-то этого родителей медведь задрал, так его вон травница наша сельская растила, перинкой ей небо да ровный путь Навью… померла она, стало быть, давно. А малец-то, как подрос, так и пошел в акадэмию, значит, энту. Михайла-то наш сразу в армию подался, стало быть…

– Погоди… –  царевна перевела взгляд на Савелия. –  Ты ведь говорил –  один крестьянин в отряде…

– Все верно, –  Савелий кивнул. –  Сын крестьянина –  не всегда крестьянин. Как и боярский сын –  не всегда боярин. Вот я, к примеру, сам торговал –  купцом был, а не только сыном купеческим. И Михайле нашему за плугом пришлось походить.

– Колдуны –  они к нашей крестьянской работе неспособные, –  покивал Викей. –  Им бы все только вызнавать –  откуда луна на небе да как трава растет… ох, и бед одних от той премудрости ученой…

– Вот как, –  задумалась Алька. Впрочем, думать выходило не очень-то хорошо: путались мысли, больно уж в сон клонило с устатку. Что-то ведь еще царапнуло ее… ох, верно: волосы-то! Ведь она Ратмира иноземцем считала из-за цвета волос. В Тридевятом-то народ все больше русый, реже –  рыжий. Пока мысль не ускользнула, царевна поспешила ее озвучить. –  А отчего ж он чернявый-то, коли местный?

– Э… –  староста округлил глаза, дернул себя за короткую прядь у виска, и царевна почувствовала себя дура-дурой. И впрямь… Викей-то и сам, поди, хоть наполовину седой, а наполовину все еще –  темный! Может, и не такой, как Ратмир, но и русым никак не назвать. Да и среди прочих местных… Алька припомнила –  и впрямь нет-нет да попадались и совсем чернявые. И детишек таких немало было. И не только в Елькине, а и в прочих селах… –  Дык… того… граница-то у нас тут близенько. Вот и ходют, стало быть. Много кто у нас остается, да женится, аль замуж выходит. Говорят, дышится, мол, у нас тут легче.

– Ясно… –  Алька отхлебнула остатки кваса и с усилием поднялась из-за стола. Есть по-прежнему не хотелось. –  Хозяева добрые, я б и прилегла уже…

– А и верно оно! –  радостно покивал Викей, явно не знавший, как обращаться со странной девицей. –  Ты, стало быть, богатырь-дева, в горенке у дочки моей ляжешь, там и постелили тебе уже…

…Для Альки и впрямь уже постелили. И, к ее облегчению, дочка старосты ушла спать куда-то еще, оставив свою горницу в полном распоряжении “богатырь-девы”. На сундуке оказались уже аккуратно сложены  кольчуга, меч, оружие –  все тщательно вычищенное. Рубаху, плащ да портки местные бабы забрали да выстирать обещались –  небось, к утру и высохнут. В уголке притулились царевнины чересседельные сумки.

Алька стянула с себя одолженный кем-то из местных сарафан, оставшись в длинной, до пят, рубахе, и собралась уже шагнуть к постели, чтобы рухнуть наконец на вожделенные перины да хрусткие простыни…

Да тут будто под локоть ее кто толкнул. Обернулась на свои сумки. И вспомнила почему-то…

Сколько ж она в зеркало-то на себя не смотрела? Все боялась, отследит сестрица Наина. Как работает Наинино зеркальное колдовство, Алька не понимала. Но рядом с зеркалами никогда не чувствовала себя в безопасности. Уж лучше в воду поглядеться.

А тут вдруг любопытство разобрало. Или… на зеркальце захотелось взглянуть?

Да и полно: ведь не сидит же Наина у зеркальца, не ищет сестрицу с утра до ночи? А поглядеть-то интересно. Хоть бы выяснить –  свое ли досталось, чужое ли? И отчего они так похожи?

Правительница Наина Гавриловна  внимательно слушала доклад смотревшего на нее из ручного зеркальца мужчины и задавала время от времени уточняющие вопросы.

О разгуле нежити у границы ей докладывали не в первый раз, но за последнюю седмицу все, кажется, стало еще хуже.

– Меры приняты, а как же, –  степенно говорил Камневский градоправитель. –  Самые что ни на есть чрезвычайные! Вызван особый отряд богатырей специального назначения в полном составе, направлен на зачистку…

Наина кивала, чуть покусывая губу. Царевну, должно быть, с учеником оставили… надо будет распорядиться отправить туда дополнительную охрану. Не дело наследнице без серьезной защиты оставаться.

– Да только тут не то что отряд –  армию бы целую… Во всех-то селах разом ни один отряд быть не может, а где в следующий раз упырь какой объявится –  того никто не ведает…

– Ясно, –  Наина нахмурилась. –  Распорядись-ка ты, Фаддей Севастьянович, эвакуировать приграничные села…

– Эва… –  чего? –  вылупился на нее градоправитель.

Наина только поморщилась. Фаддей, в отличие от большинства градоначальников в Тридевятом, никаких академий не заканчивал, а должность свою занял, поднявшись за сорок лет от простого писаря. По заслугам. Он и впрямь был прекрасным руководителем, но вот образования ему порой не хватало. Впрочем, никому, кроме правительницы, это нисколько не мешало. Надо будет хоть курсы какие организовать для таких вот… самородков. Потом, когда можно будет думать не только о безопасности подданных.