Царевна, царица, богатырь и птица - Наталья Филимонова

– Поведал, –  уныло подтвердила Алька. Он вообще всегда все готов был поведать –  как на духу выложить. Всегда ведь казалось, что уж Елисей-то и понимает ее, и не предаст никогда –  ведь он такой честный, открытый, ни одной задней мысли… а выходит, никогда он ни о матери не говорил, ни об этой вот… родственнице. И откуда вообще у королевского рода Тридесятого родственница –  колдунья? Никогда Алька о таком не слыхала. –  Да и не переживай ты за него. Так матушке его и передай –  мол, кормят-поят, в подвале не держат. Да и отпустят его, небось, скоро. Какая ни на есть Наинка противная, а наследника-то чужого королевства небось не станет долго держать…

– Что ж ты так о сестре-то не по-доброму?

– Ненавижу ее, –  привычно буркнула Алька, –  да кабы не она…

И вдруг запнулась. А что, собственно, –  кабы не Наина?

…Например, кабы не Наина, Алька давным-давно вышла бы замуж за Елисея. А он бы ее… в башню посадил, как его отец –  свою жену? Да нет, это вряд ли. Уж Алька бы не позволила!

…Еще, кабы не Наина, учиться ничему Алька бы тоже не стала. Ну, положим, в академии отучиться каждый наследник из союзных стран обязан… но ведь можно и заочно? А еще Елисей сказывал, что царевичей да королевичей из академии вовсе не выгоняют, как бы плохо ни учились. На второй год оставляют разве что. Да и поступают-то они без всяких экзаменов. Потому как какой ни есть наследник негодящий, а коли править ему, так хоть как в него какие-то знания запихнуть надобно! Вот и мучились профессора в академии. И наследников мучили. Иного и по семь лет, и поболее –  до результата. С Елисеем, правда, шибко мучиться не стали. Он об этом очень гордо говорил –  мол, с ним вообще не знали, что делать. Тридесятое-то и в союзный договор не входит. А все ж выгнать его по уставу академии нельзя, там не указано, что наследники непременно из союзных стран. Вот и закрывали профессора глаза. Мол, захотел хоть вообще учиться –  и то хлеб. Авось чего и останется в голове. Но пусть уж лучше переходит на следующий курс –  других преподавателей мучить…

Вот и Алька бы поди училась вроде Елисея –  как-нибудь. Только еще и заочно. По уважительной зато причине: ибо царица!

Да только какая б из нее царица была… всем бы Тридевятым небось уже король Демар правил давным-давно. Потому как ни Елисей, ни Алевтина понятия не имели, как это делать и чем вообще царство живет. Еще и, небось, благодарны ему были…

– Помирилась бы ты с сестрой, –  скрипучий голос ворвался в размышления царевны неожиданно. Она и позабыть успела, что не одна!

А старуха смотрела на нее пристально, не мигая. И будто видела в ней… что-то свое.

– Тебя не касается, –  буркнула Алька.

– Не касается, –  кивнула та. –  А только не дело это –  когда сестра сестру ненавидит. В гневе да запале чего только не вытворишь… как бы жалеть потом не пришлось.

Последние слова колдунья произнесла с такой горечью, что стало вдруг совершенно ясно: о своем она говорит… не об Альке с Наиной вовсе.

– Ты тоже поссорилась с сестрой? –  быстро спросила царевна. –  И что-то натворила?

Колдунья подняла руку, чтобы провести ладонью по лицу. Просторный рукав ее бесформенного одеяния чуть съехал, и на сухом сморщенном запястье ведьмы Алька заметила странное украшение –  простую, даже, кажется, ржавую тусклую цепь.

– Что я натворила –  то уж тебя, царевна, не касается, –  резко каркнула колдунья. –  Недосуг мне с тобой разговоры разговаривать. Зеркало Елисею отдай!

Выплюнув последний приказ, колдунья резко махнула рукой –  и тотчас ее изображение в зеркале сменилось отражением самой Альки.

– А вот не отдам, –  буркнула царевна уже себе под нос. –  И нечего мне указывать!

Очередной день снова выдался тяжелым. Да легкого никто и не ждал. Елькинцы сказывали, мол, еще одна волкодлачья стая по ближнему леску рыщет, да вот отыскать ее никак не удавалось. Обычно-то нежить живых сама разыскивает да нападает, а тут пришлось едва не целый день без толку по лесу кружить, сквозь буераки пробираться. В конце концов оказалось, что стаи той –  всего-то пяток волкодлаков, да только крупных, матерых. И напали они по-умному –  исподтишка. И на самого слабого. Акмаль едва успел заслонить царевну, пока та заполошно пыталась приладить болт к арбалету… а потом всю битву все, как один, богатыри Акмаля раненого заслоняли.

Ехал он теперь, тяжело привалившись к шее любимого коня. На чужого садиться или кого-то к себе в седло пускать отказался.

“Ишь, –  думала Алька, –  гордый… кто б подумал теперь, что вор-конокрад…”

– Спасибо, –  сказала она вслух. –  Что заслонил.

Акмаль не стал тратить силы на ответ –  лишь едва заметно плечом дернул. Не стоит, мол.

– В отряде каждый товарища защищает и спину прикрывает, –  спокойно произнес Михайла. –  А уж царевну-наследницу защищать –  долг каждого воина в Тридевятом. Ничего, скоро в Камневе будем –  там-то небось сыщутся лекари.

Какое-то время ехали молча. Устали все –  и говорить не хотелось. Почти никому… кроме царевны.

На Альку, когда она переживала, всегда болтливость нападала. Все уж и привыкли, что она и в бою может трещать без умолку. Ну да ведь каждый с собой как может справляется.

– Савелий! А вот ты мне про себя все рассказал, а какой подвиг великий совершил –  не сказал…

– Да тут и рассказывать нечего. Батюшку твоего, царя Игната, от стрел заслонил да спиной к спине с ним встал… правда, царем он тогда еще не был –  только нареченным царевниным. Зато их и родители уже благословили. Стало быть, и наследником престола уже считался вместе с царевной Анной. На охоте от всех отбился, тут-то его засада и подстерегла…

– На батюшку покушались?! –  Алька ахнула.

– А как же. Да и не один раз! Аккурат с тех пор  как твоя матушка королю Демару отказала, да еще и выбрала вместо него простого воина. Ну, это у них там в Тридесятом так считают –  простого. Словом, на охоте дело было… А я случайно рядом оказался –  вот и встал с будущим царем плечом к плечу. Он-то, пожалуй, и без меня бы справился –  чай, Игнат-то и сам был богатырем не из последних…

– Погоди, погоди… что значит –  Демару отказала? Король Демар сватался к моей матушке?

– Сватался. Он давно на Тридевятое царство глаз положил. А пришлось на княжне из Дваждыпятого княжества жениться –  она тоже наследницей была, вот и присоединил Демар ее земли к своим. А тогда еще не угомонился. Все надеялся… доказать-то, конечно, никто того не доказал бы. А только все одно к одному было. Вот мы тогда вдвоем с Игнатом-богатырем управились с ворогами… а потом обернулся он ко мне да и говорит: “Немалому ты научился, сын купеческий Сава Фидукин”. Я тут и обомлел. Я-то ясное дело, всех богатырей с того самого случая запомнил –  у меня-то, чай, вся жизнь тогда перевернулась. И без алого плаща признал. Но чтоб он меня! Да еще спрашивает –  что, мол, так же ли мечтаешь богатырем стать?