Война в немецком тылу. Оккупационные власти против советских партизан. 1941—1944 - Эрих Гессе

С момента же, когда призыв советского руководства к организации и ведению партизанской войны стал общим достоянием, такие происшествия стали расцениваться иначе. И нужно признать, что тем самым первоначальные цели этого воззвания были достигнуты. Ведь немецкие войска и их службы безопасности, будучи убежденными в том, что широкие народные массы последуют за приказом Сталина, стали с напряжением и очень внимательно отслеживать любое возможное проявление воли к сопротивлению. Командные же инстанции приготовились немедленно сурово отвечать на любое противодействие.

К тому же армейское Верховное командование вначале явно запоздало с доведением до войск общепринятых норм поведения. Поэтому решение о принятии мер против проявлений гражданского неповиновения было отдано на откуп командующим и командирам армий, корпусов и дивизий. Соответственно карательные мероприятия сильно отличались друг от друга. Когда в середине июля 1941 года колонна автомашин 1-й немецкой пехотной дивизии в лесном районе возле белорусского населенного пункта Ляды подверглась нападению и была расстреляна гражданскими лицами, а несколько позже партизаны атаковали штаб еще одной пехотной дивизии, где во время боя погибли все служащие штаба во главе со своим командиром, многие дивизии предприняли самые жесткие меры по обеспечению своей безопасности.

В частности, как следует из донесения начальника разведки 6-й танковой дивизии вермахта от 26 июля 1941 года о принятии мер в отношении гражданского населения (NOKW 2123), во всех населенных пунктах, занятых частями этой дивизии, мужчины старше четырнадцати лет в период с 20.00 вечера до 6.00 утра были согнаны в определенные места и взяты под стражу. Если оказывалось, что кто-то из мужчин отсутствовал, а его местонахождение установить не удавалось, в качестве заложника арестовывался один из членов его семьи. Одновременно население предупредили, что в случае повторения нападений заложники будут расстреляны.

Взятие заложников из числа гражданского населения как предупредительная мера по обеспечению безопасности немецких гарнизонов было предписано штабами ряда армейских корпусов, в том числе и 51-го армейского корпуса. Причем заложников следовало отбирать из русских и евреев, а также коммунистов. Так, в приказе командира 51-го армейского корпуса № 8 от 8 июля 1941 года значилось: «Во всех гарнизонах старшими офицерами должно быть организовано взятие заложников: а) из числа русского и еврейского населения; б) из коммунистических кругов, со стороны которых ожидаются нападения» (NOKW 1629). Причем эти люди поступали в непосредственное подчинение начальников гарнизонов с предупреждением, что все они в случае любого враждебного проявления в отношении немецкой армии будут расстреляны.

Другая предупредительная мера касалась ограничения свободы передвижения населения, которому запрещалось без особого разрешения переходить из одного населенного пункта в другой. Вполне возможно, что поводом для этого послужил захваченный приказ Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, в котором он указывал красноармейцам на возможность использования беспечности немецкого дорожного охранения, подчеркнув необходимость внимательного наблюдения за коммуникациями.

Так, в приказе № 8 командира кавалерийской бригады СС от 28 сентября 1941 года отмечалось: «…захваченный приказ Тимошенко указывает на глупость и беспечность немецких войск, проявляемые ими на отдыхе и на марше…» (LU 10. 3v). А в приказе командующего 6-й армией от 10 октября 1941 года относительно «поведения войск на Востоке» говорилось следующее: «…пленные русские офицеры с издевкой заявляют, что советские агенты без помех передвигаются по дорогам и обычно кормятся из немецких полевых кухонь…» (NOKW 309).

Вышесказанное подтверждает также и приказ № 8 командира 51-го армейского корпуса от 8 июля 1941 года, в котором запрещалось передвижение местных жителей из одного населенного пункта в другой и покидание ими своих жилищ с 21.00 вечера до 5.00 часов утра (NOKW 1629).

Поэтому еще одной и очень действенной предупредительной мерой стало осуществление контроля над передвижениями на дорогах и транспортный досмотр, что не только предотвращало нападения на войска, но и служило заметным сдерживающим фактором находившегося еще на стадии формирования партизанского движения. Об этом, в частности, сообщалось в разведсводке разведотдела штаба 28-го армейского корпуса от 8 февраля 1942 года, где подчеркивалось, что, по сведениям немецкого доверенного лица, такие меры очень не понравились советской стороне.

Командиры отдельных дивизий, особенно в зоне ответственности группы армий «Север», обязали солдат своих соединений осуществлять периодический обыск всех повстречавшихся им гражданских лиц на предмет наличия у них оружия и взрывчатых веществ. Так, в донесении разведотдела штаба 10-го армейского корпуса от 3 декабря 1941 года сообщалось, что всем немецким военнослужащим было предписано проверять документы у местных жителей, встреченных ими вне пределов населенных пунктов (NOKW 2035). А в докладе начальника разведотдела штаба 2-го армейского корпуса от 23 августа 1941 года отмечалось, что командованием организовано постоянное патрулирование позади передовых линий фронта и вдоль коммуникаций (NOKW 2067).

Патрульные из большого числа патрулей, которые стали курсировать позади линии фронта и вдоль путей подвоза, стали в первую очередь проверять на наличие оружия повозки с сеном и даже с закрытыми гробами, поскольку, по русским обычаям, покойников до места погребения принято везти в открытом виде. При этом следует отметить, что партизаны, использовавшие траурные процессии для перевозки оружия из одного населенного пункта в другой, объясняли закрытые крышки тем, что внутри находится умерший от инфекционной болезни. Кроме того, тщательной проверке подвергались и повстречавшиеся в лесах при сборе ягод женщины и дети как возможные связные с партизанами.

Вместе с тем вскоре выяснилось, что осуществить сплошной надзор за населением путем ограничения выхода жителей из своих населенных пунктов невозможно. Ведь приходилось отпускать из деревень женщин на поиски пропитания, а крестьян – для проведения полевых работ. Наблюдать же за ними постоянно не получалось. Поэтому, чтобы навести порядок в отношении таких лиц, местные и полевые комендатуры вскоре ввели специальные пропуска.

Так, в сводке разведотдела 8-й танковой дивизии от 5 августа 1941 года относительно принятия мер по обеспечению безопасности войск против нападений партизан и мелких подразделений окруженцев говорится, что в поисках оружия стало обращаться «особое внимание на досмотр повозок с сеном» и что партизаны начали маскироваться под работающих на полях крестьян и «переодеваться в женские одежды» (NOKW 2641). В донесении же подразделений полевой жандармерии СС при кавалерийской дивизии СС от 25 сентября 1942 года содержится доклад о введенных в течение 1942 года в различных районах строгих ограничениях, в частности, о запрете передвижений от одного дома к другому в населенных пунктах и о введении письменных разрешений комендантов на проведение полевых работ (LU 10, 16 а).

Можно привести также выдержки из донесения разведотдела 79-й пехотной дивизии о ходе выполнения директивы штаба 51-го армейского корпуса от 12 ноября и приказа по 6-й армии от 9 ноября 1941 года, где говорится о том, что, согласно полученным указаниям, решение о проведении карательных мероприятий стали принимать сами командиры, в том числе и относительно того, следует ли партизан, застигнутых на месте преступления, расстреливать или вешать (NOKW 1613).