Тень с Севера - Мария Васильевна Семенова

не сделать… Можем еще выпить.

– А давай! Эй, девка, тащи кувшин!

Время ползло к полуночи. Догорали угли в длинном очаге. Хозяин погасил почти все светильники, намекая, что пора бы заканчивать. В конце концов оставил один огонек у гостей на столе и, зевая, ушел спать.

Дарри храпел на длинной скамье. Арнгрим и Крум все разговаривали. Хмельное подталкивало к откровенности. То, что обычно скрываешь даже от себя, легко слетало с языка.

– … словом, после похода на святую гору я решил больше не приносить жертв богам, – заплетающимся языком рассказывал Арнгрим. – Если они со мной беседовать не желают – то и я с ними не буду!

– Твое решение, – пожал плечами Крум. – Но помни, боги могут забрать все, что им понравится. А жертвующий все же выбирает, что отдать…

– Ха! По мне ледник прокатился, а я выжил!

– Был один викинг по прозвищу Черный Финн, который однажды решил, что вся удача трех миров у него за пазухой…

– Это ж твой дедушка!

– …и он тоже отказался приносить жертвы богам. Дескать, чем вышние лучше меня? Сперва докажите! Родня повозмущалась, а потом решила: поглядим, может, и в самом деле старый хрыч равен богам?

– И что?

– А ничего. Напился, упал с пристани и утонул…

Арнгрим опустил голову на руки, стараясь собраться с мыслями.

– Послушай, Крум, – медленно ворочая языком, заговорил он. – Мне недавно сон был… Думаю, непростой… Кто-то будто нашептал мне его. Сон о двух братьях. Один был воином, а другой – чародеем. Однажды решили они дойти до самого дна моря и увидеть, что скрывают его темные глубины.

Воин надел доспехи, взял меч и пошел прямо по дну – все дальше и дальше, глубже и глубже. Он сражался с морскими чудищами, спрутами, акулами… Он шел и шел, тьма становилась все непрогляднее, а чудища – все страшнее…

А чародей не взял ничего. Он вошел в воду, раскинул руки, отдавая себя прибою, – и стал морем. Всем морем сразу, с его штормами, безднами, чудищами, косяками сельди, кораблями нордлингов, морскими богами… И он увидел глубоко внутри себя, в самом сердце, своего брата, который шел все дальше, все глубже, сражаясь с подводными тварями… И знаешь что? Мне кажется, это был я…

– Кто «я»? – спросил Крум. – Тот брат, что сражался с чудищами? Или тот, кто стал морем?

– Оба, – пробормотал Арнгрим и уронил голову на руки.

Крум вздохнул, глядя во тьму. Посвист ветра и плеск дождя казались ему голосами судьбы.

Он вздохнул, задул светильник и принялся укладываться на ночлег прямо на лавке. Теперь темноту разгоняло только тусклое мерцание углей в длинном очаге.

Арнгрим приподнялся и, покачнувшись, вышел во двор. Сойдя с крыльца, он принялся неверной рукой развязывать гашник на штанах.

– Эй, брат, – негромко окликнули его, когда Утопленник уже собирался вернуться в дом.

Арнгрим резко повернулся:

– Кто здесь?

– Это я, Одд.

Из сумрака выступила темная фигура. Арнгрим узнал брата и прищурился. А тот, послушав мерный храп, доносящийся из кормильни, призывно махнул рукой:

– Пошли, поговорим.

– О чем?

– Я с вестями от отца.

Арнгрим ухмыльнулся и пошел вслед за братом. У коновязи ждал Гейр, их третий, младший брат. Свежий, пахнущий водорослями ветер с фьорда налетал порывами, прогоняя сон.

– Ну, говорите, чего надо? – зевнув, спросил Арнгрим, опираясь спиной о коновязь.

Братья остановились. Они пытались улыбаться, однако были странно бледны. И глядели на Утопленника не отрываясь, то ли ожидая чего-то, то ли боясь. Наконец Одд заговорил.

– Радуйся, брат! Мы пришли с добрыми вестями.

– Неужто принесли мне весть о наследстве? – съязвил Арнгрим.

– Да, ты получишь свое наследство.

Одд вытащил из поясного кошеля тряпицу, принялся разворачивать. В свете звезд тускло блеснуло узорчатое золото. Арнгрим сразу узнал с детства знакомый перстень отца. Поверив наконец в добрую волю родичей, он почтительно принял сверток…

Гейр, пользуясь тем, что руки старшего брата были заняты, изо всех сил ударил его в лицо. Голова Арнгрима резко дернулась, затылок ударился о столб коновязи. Глаза Утопленника закатились, ноги подогнулись. Он сполз по столбу наземь и больше не шевелился.

– Хороший удар, – кивнул Одд. – Аж столб покачнулся!

– Не очень. – Гейр с досадой поглядел на скорчившееся на земле тело. – Поторопился!

– Еще немного, оборотень бы протрезвел, и мы бы так просто с ним не справились, – утешил его брат.

– Эх, теперь тащить его…

– Поторопимся, он скоро очнется!

Младшие братья подхватили старшего под мышки и поволокли к причалу, будто захмелевшего пьяницу. Арнгрим тащился кулем, свесив русоволосую голову. Кровь капала с затылка в дорожную пыль.

– Может, для надежности ножом по горлу? – тяжело дыша, спросил Гейр.

Одд решительно мотнул головой.

– Пойдут сплетни, когда море выбросит тело… Кроме того, мне показалось, старший Хальфинн, что сопел там на скамье, не так уж пьян… Когда оборотня выбросят волны, пусть все думают – во хмелю упал с пристани, расшиб голову, утонул. Кто докажет?

Впереди раздавался глухой рокот прибоя. По небу бежали облака. В разрывах сияли звезды, отражаясь в волнах фьорда. Вдалеке, еле видные во тьме, чернели горы на дальнем берегу.

– Страшное дело сделали мы, брат… – выдохнул Гейр, роняя тяжелое тело на пристань.

– Да, страшное, но и великое.

– Неужели проклятие нашего рода наконец исчезнет?

– На все воля богов! – торжественно ответил Одд. – Помнишь, что сказал о нем жрец в Эйкетре?

– Да… – Гейр нахмурился. – Хотя слова жреца были темны, пришлось спрашивать еще раз…

– Отец хотел полной ясности. Разве можно было оставлять старика в мучительном неведении?

– Но жрецы сказали про Арнгрима…

– Они сказали: «Его место в море», – отрезал Одд. – Вернем же беспокойного Утопленника на его место!

Братья с усилием спихнули лежащего без памяти Арнгрима с пристани. Проводили взглядом тело, медленно погружающееся в темные воды.

– Лишь бы не вылез, – пробормотал Одд.

– Гляди! – Гейр указал на черные громады гор вдалеке. – Какая туча поднимается!

– Вот и отлично, – кивнул его брат. – Дождь смоет следы.

– Вышние боги нам поистине благоволят!

И братья ушли.

* * *

Арнгрим тонул. Впрочем, он ничего не сознавал и не понимал, что с ним. Его тело медленно погружалось все глубже, а кровь, вытекая из раны на разбитом затылке, клубилась темным облачком в зеленоватом тумане.

«… лишь бы кровь твоя не попала в море…» – слышался издалека чей-то очень знакомый голос.

«Крум? Ты здесь?»

«Будь осмотрителен, принося жертвы!» – раздался в зеленом тумане другой, старческий голос. Кажется, голос ховгоди.

«Кровь, пролитая у воды, пойдет морским богам…»

Руки и ноги Арнгрима медленно зашевелились. Сознание возвращалось к нему, но было пока слишком туманным, наполовину спящим.

«Что со мной?»

Он был жив – и мертв. Бодрствовал и в то же время спал.

И спал он очень, очень долго…

С того самого мига, когда драккар Везунчика погиб в водах моря Нево, разбившись о подводные скалы… С того мига, как Везунчик, погружаясь, увидел перед собой прекрасный лик той, кого принял за богиню Ран…

Он все время спал. Водил хирд во сне. Убивал во сне.

Нет, изредка он все-таки пробуждался.