Женская солидарность - Ронда Гарднер

— Упрямый щенок, — проворчал он. — Никогда не думал, что он такой!

— Ты хочешь сказать, что он не стал тебя слушать?

— Нет, выслушать-то он меня выслушал, но только из уважения к моему возрасту! «Да, сэр. Нет, сэр. Хорошо, сэр!» За всю свою жизнь я не слышал подряд столько раз слово «сэр»!

— И он ничего не сказал?

— Ничего, что бы тебе хотелось услышать!

Энн подумала с тоской: неужели вся остальная жизнь так и пройдет в безответной любви к Полу? А может быть, ей удастся выбросить его из головы?

— Я с тобой говорю, малышка, — сказал отец. А ты ни слова не слышишь.

— Прости, папочка. — Она подняла на него глаза и попыталась улыбнуться. — Что ты сказал?

— Только то, что думаю, не стоит ли мне уйти из пьесы. Мне не помешает отдохнуть. Что-то подсказывает мне, что тебе не успокоиться, если я буду работать с Полом.

— Но ты не можешь отказаться от роли. Она просто создана для тебя!

— Будут другие роли. Что скажешь, если мы втроем отправимся в круиз. Куда-нибудь в экзотические красивые места? Вроде Южной Америки? У меня много знакомых в Рио. Тебе там будет весело.

Оценив, чего стоило отцу сделать такое предложение, Энн была так растрогана, что не могла говорить, а только ласково потерлась носом об его щеку.

— Ты же знаешь, я не хочу сейчас никуда уезжать. Я думаю, что мне лучше будет снова попробовать свои силы на сцене. Я знаю, что всегда могу вернуться в Боксфордскую труппу.

— И что в этом хорошего? Ты ушла от них, потому что тебе не давали там роли.

Лори сел на диванчик и вытянул ноги к огню.

— Не беспокойся обо мне, папа. Все будет в порядке.

— Мне не хочется, чтобы ты зря тратила жизнь. Ты всегда хотела быть актрисой, и мне ненавистна мысль, что из-за истории с Полом ты откажешься от своих надежд. — Он положил руку ей на плечо. — Десмонд сказал, что Арнольд Бектор прослушивает молодых актрис на ведущую роль. Почему бы мне не позвонить ему и не попросить, чтобы он тебя прослушал?

Энн заколебалась.

— Ну, хорошо. Но ради всего святого, не позволяй ему взять меня только потому, что я твоя дочь!

— Бектор и не возьмет никого по протекции. Если ты не способна играть, ты вылетишь. Я всего лишь подтолкну события.

На следующий день позвонила секретарь Бектора и попросила Энн прийти для прослушивания в кентонский театральный клуб «Кипарис». Это был маленький современный театр, скромный снаружи и аскетичный внутри: свежая краска, никаких ковров и твердые откидные сиденья.

Бектор, высокий худой мужчина с оленьими глазами и желтовато-коричневыми волосами, сидел на переднем ряду, слушая и наблюдая. Некоторых актрис он отпускал после нескольких фраз, а некоторых прослушивал до конца, иногда прерывая их еле слышным голосом. Энн показалось, что он устанет прослушивать столько народа и прогонит всех еще до того, как подойдет ее очередь. Но он продолжал упорно работать, делая лишь краткие перерывы, чтобы съесть сандвич со стаканом молока.

Где-то около четырех часов настала ее очередь. С горящими щеками и ледяными руками она прошла на середину сцены и начала читать переданный ей текст. Через несколько мгновений Бектор поднял руку, останавливая ее, и с упавшим сердцем она пошла со сцены.

— Куда вы уходите? — окликнул он ее. Она резко обернулась.

— Я думала, вы со мной закончили.

— Ничего подобного. Вернитесь на место. — Он дал ей текст. — Читайте со страницы два, с того места, где крестик.

Энн снова стала читать. Эту роль она видела много раз: ее ставили в Боксфорде. И она, выпустив пьесу из рук, стала читать наизусть. Постепенно зал исчез из ее сознания, она больше не думала о человеке, который наблюдает за ней, или о других актерах, толпящихся в кулисах.

— Стоп! Стоп! — Он помахал рукой. — Вы приняты, мисс Лестер. Остальные могут идти.

Театр медленно пустел, а он предложил ей спуститься и сесть рядом. Вблизи он оказался гораздо старше, чем она ожидала, с лучиками морщинок вокруг глаз, «линиями смеха» у рта. Безо всяких преамбул он рассказал ей о своих планах в «Кипарисе», и, слушая его тихий с легким иностранным акцентом голос, она заразилась его энтузиазмом и честолюбием.

Домой Энн вернулась совершенно вымотанная, но окрыленная перспективой работать с таким талантливым человеком. По иронии судьбы дебютировать она должна была в пьесе «В тисках», и роль ей дали ту, в которой прославилась пять лет назад Кора. Наконец-то ее карьера становилась реальностью, а дальше все зависело от ее таланта и способности его раскрыть.

Каждое утро она покидала квартиру еще до того, как встанут родители, и возвращалась, когда они уже спали. Но Энн была счастлива: она работала. Эти долгие часы упорной работы почти не оставляли ей времени вспоминать Пола.

Она сознательно не задавала отцу вопросов о его работе над пьесой и поэтому только за несколько дней до своего дебюта, когда они обедали вместе, узнала, что, возможно, «Брак был устроен» поедет в Нью-Йорк.

— Конечно, все зависит от того, насколько успешно все пройдет здесь, — говорил Лори. — А этот шанс я оцениваю не слишком высоко!

Энн с трудом глотнула. Ей тяжело было знать, что Пол в нескольких милях от нее, но думать, что он будет в Америке! Так далеко! Это было невыносимо! Всего несколькими словами отец разрушил иллюзию, будто она преодолела свою любовь к нему.

— Папа, когда вы открываете сезон?

— Через две недели в Брайтоне. Почему бы тебе не прийти еще раз на репетицию? Нельзя же все время убегать от себя.

— Только после моего дебюта, папа. — Голос Энн дрогнул. — Есть предел тому, что может знаменитый Лэнгем!

В пятницу утром Бектор решил пораньше отпустить труппу. Однако назначил дополнительную репетицию в воскресенье днем.

— А до тех пор забудьте о пьесе, — приказал он. — Мне все равно, чем вы будете заниматься, но к генеральной — чтобы вернулись свеженькими.

Вернувшись раньше обычного домой, Энн очень удивилась, застав в гостиной Десмонда, и на мгновенье подумала, не отец ли снова разыгрывает из себя Купидона.

— Энн, дорогая! — Десмонд вскочил на ноги. — Я и не ждал тебя так скоро. Как насчет того, чтобы съездить на уик-энд к Риисам? Я сейчас туда еду и знаю, что они тебе обрадуются.

— У меня в воскресенье днем репетиция.

— Значит, я привезу тебя назад в воскресенье утром. — Он схватил ее за руку. — Поедем. Это пойдет тебе на пользу.

— Да, пожалуй, — нервно согласилась она. — Я тогда пойду уложу чемоданчик.

— Твоя мама уже это сделала за тебя.

— По-моему, это называется сговор!

— Из самых лучших побуждений. Наводи боевую раскраску, и поехали.