Шелест. Гимназист - Константин Георгиевич Калбанов

его волю, — ответил князь, взяв в руки хлеб и нацеливаясь ножом на масло.

— Так где твои бриллиантовые серьги, Маша? — вновь поинтересовалась мать.

— Я отдала их Ярцеву Петру, — та и не подумала обманывать или юлить.

— Как это? — не смогла сдержать своего удивления Анастасия Ивановна.

— Лизу, его сестру и мою подругу, похитили, и он хочет её спасти. Ему понадобились бриллианты и хорошая лошадь. Я отдала ему серьги, «Панцирь» и Ласточку.

— Как ты могла? — едва сдерживаясь, дрожащим голосом произнесла княгиня.

— Пётр спас мне жизнь, его и Лизу я вижу своими друзьями. Эти драгоценности и лошадь мои, и я вольна поступать с ними так, как пожелаю. Разве нет? — Она смотрела в гневные глаза матери, даже не думая отводить их в сторону.

— Да, дочь, ты вольна поступать по своему усмотрению, — поддержал её отец. Давайте заканчивать завтрак.

Глава 15

Мы неслись во весь опор уже полчаса. Ни о чём подобном лошадки моего мира не могли и мечтать. Ощущение, словно мчишься на мотоцикле по грунтовой дороге, и только пыльный шлейф позади.

Вообще-то, опасно, ведь скачем не по дороге, а по степи. Не дай бог нарваться на какую нору или ямку в траве, и лететь мне кубарем, а лошадь однозначно сломает ногу. Бедному животному на такой скорости не рассмотреть возможную опасность, и даже если вдруг как-то учует, то не успеет среагировать. Одна надежда на то, что мы движемся по следам уже прошедших тут всадников.

Как и предполагала Рябова, на такой скорости заметить засаду попросту нереально. Нас спасло то, что татары оценили лошадей под нами, а потому их целью были всадники.

Я и понять-то ничего не успел, когда в меня ударило «Ледяное копьё». Вреда оно не причинило, меня даже не отбросило. Лёд не разлетелся от столкновения со щитом, а пошёл рябью и просто истаял, обдав меня облачком тут же улетучившегося пара и голубоватыми всполохами.

В Рябову полетело сразу шесть стрел, причём попали все, полтораста шагов для татарского лука вполне приемлемая дистанция, а такой результат сопоставим с тремя мушкетными выстрелами. Либо у неё уже нет щита, либо она всё же вложилась в защиту, понимая, что нас могут подловить в засаду.

Я натянул поводья, а когда кобыла вздыбилась, выдернул ноги из стремян и соскочил в траву. Кувырок в сторону и, встав на колено, вскинул приклад карабина к плечу, одновременно двигая полозок предохранителя вперёд. Прицелился в одного из воинов и выстрелил. Приклад довольно мягко толкнул в плечо, спасибо дульному тормозу. Воин опрокинулся на спину и неподвижно замер в зелёной траве, но с начала схватки он всё же успел выпустить как минимум три стрелы. Татары виртуозно обращаются с луком и умеют стрелять точно и быстро.

Эльвира Анатольевна также не изображала из себя мишень и, откинувшись на круп, сделала кувырок, соскакивая с лошади. Я хотя и видел эту джигитовку лишь краем глаза, находясь в режиме аватара, всё же сумел как рассмотреть, так и оценить этот кульбит, не побоюсь сказать, высшего пилотажа.

Она ещё не коснулась земли, а с её руки сорвались шесть коротких росчерков «Огненных стрел», ушедших веером в лучников, срезав сразу троих. Двое других продолжали посылать в неё стрелу за стрелой, правда, большая их часть проходила мимо цели, так как она и не думала стоять столбом, а скоростная стрельба по движущейся цели не отличается результативностью.

Как не попал в неё и прилетевший ледяной шар. Коль скоро я схватился за карабин, одарённый решил сосредоточить усилия на более опасном противнике. Плетение ударило в землю, разбросав мгновенно затвердевшие комья земли и заморозив образовавшуюся воронку. Как будто снаряд полевой пушки прилетел, только картина какая-то сюрреалистическая, ни дыма тебе, ни пламени, зато промёрзшая земля и заиндевевшая трава в радиусе метра.

А мёрзлая земля, что твоя каменная картечь, хорошо хоть, на мне «Панцирь», иначе если бы не поломало чего, то уж точно выключило бы, потому как солидный ком мёрзлой земли ударил мне в голову. Я-то почувствовал лишь лёгкий тычок, но как оно могло бы обернуться без него, представил себе очень даже живо.

Но сейчас мне как-то не до того. Карабин за спину и бегом в сторону стрелков, сокращая дистанцию до приемлемой. На бегу рванул из кобур колесцовые длинноствольные пистолеты, одновременно с этим снимая их с предохранителя. Обеими руками я владею в равной мере, как для меня не составляет труда и прицелиться.

Добежав до дистанции в семьдесят шагов, опустился на колено и вскинул пистолеты. Для прицельной стрельбы это расстояние вполне реально, но даже при моей способности управлять телом от промаха я не застрахован, всё же разброс у них ощутимый. Однако сегодня счастье на моей стороне, и дуплет из двух стволов свалил обоих татар.

Тем временем Рябова атаковала уже одарённого, пустив в него «Копьё», причём проделала это настолько виртуозно, что тот не успел уклониться. Но оно и не причинило ему никакого вреда. Плетение опало по щиту огненными всполохами на траву, которая с неохотой занялась. Что ни говори, а середина мая, и степь радует глаз сочной зеленью.

Татарин попытался достать её «Ледяной плетью», но не преуспел в этом, чего не сказать об отставном капитане. Она своей «Плетью» сумела не только в очередной раз просадить щит противника, но и захлестнуть его ногу, уронив на землю. Ох и злая же она в драке! Прямо засмотреться можно.

Без понятия, сколько у Рябовой люм осталось в «Панцире». Капитан уже использовала три боевых плетения, и если он у неё двойной, то в запасе есть ещё одно, но уже нет защиты. Если тройной, тогда её арсенал пуст, а плетения ушли на перезарядку. Впрочем, если у неё амулет, тогда расклад совершенно иной.

Я наблюдал за нею, одновременно перезаряжая карабин, для чего глаза мне совсем не нужны. Руки выполняли всё без моего участия на одних только вбитых в подкорку рефлексах. Движения выверенные и скупые. Хвала абсолютной памяти!

Я потянул рычаг-скобу вниз, опуская клиновый затвор, одновременно с этим взводя колесцовый замок и откидывая крышку пороховой полки. Пальцы ухватили ещё горячую, но не обжигающую шпильку и извлекли толстостенную латунную гильзу, которую я уронил в подсумок, закреплённый на бандольере. Выхватил из гнезда очередной патрон, сунул его в патронник и подсыпал из пороховницы порох на полку и, оставив болтаться её на шнурке, поднял затвор. Всё! К выстрелу готов!

Пока вскидывал приклад к плечу, татарин сбросил с ноги «Огненную плеть» Рябовой и из положения лёжа пустил в неё пучок «Ледяных стрел». Она извернулась ужом, и те с лёгким басовитым гудением пролетели мимо. Я нажал на спуск и, лягнувшись, карабин исторг клубы молочно-белого дыма, сноп пламени и увесистую пулю, которая, достигнув цели как есть, полностью сохранив свою форму, бессильно упала в траву. Но не бесследно, а просадив щит одарённого на два с половиной люма.

И тут я получил подтверждение того, что запас разового лимита у бывшего гвардейского капитана не бездонный. Рябова вскинула свой карабин и выстрелила в уже поднявшегося на колено татарина. Щит у того либо был уже снесён в ноль, либо серьёзно истончился, но как бы то ни было, свинцовый шарик впился в тело, опрокинув противника на спину.

Эльвира Анатольевна забросила карабин за спину и, выхватив пистолеты, легко взвела курки. Немыслимое дело для женщин из моего мира. Я как-то на стрельбище баловался с наганом, и одна из девушек попросила дать ей стрельнуть из раритета. Выстрелить самовзводом она не сумела, как не получилось у неё и взвести курок, пришлось это делать мне. У здешних образцов боевая пружина ничуть не мягче. Но и одарённые не простые девушки, так как используют усиливающие их плетения, работающие в пассивном режиме.

— А ты хорошо стреляешь, Шелест, — заметила Рябова. — На семьдесят шагов попасть в человека из пистолета, да ещё и с двух рук, это уметь надо.

— Я умею стрелять. Да и пистолеты у меня отличные, — вешая за спину карабин и извлекая из петель трофейные двустволки, ответил я.

— Я заметила. Помнишь, что обещал справить мне парочку пистолетов и штуцер. Или сказал в горячке?

— Я от своих слов не отказываюсь.

— Ну что же, будет время, будет пища. Держись позади и справа от меня, — направляясь к поверженным противникам, распорядилась она.

— Есть, — на автомате ответил я.

Вообще-то, в русской армии не используют это слово, вместо этого говорят «слушаюсь». Как нет и команды марш, употребляют «ступай». А вот дисциплина очень даже в ходу.

Брать пленных в наши планы не входило, поэтому едва