"Подводный волк" Гитлера. Вода тверже стали - Вильгельм Шульц

— Как поживают ваши детки? — дружелюбно осведомилась пчелка.

Фридолин поблагодарил ее за внимание.

— Я теперь не имею возможности следить за ними, — прибавил он. — Но надеюсь, что они делают успехи.

Пчелка слышала, что короеды истребляли порой целые леса. Она задумчиво рассматривала Фридолина, охваченная странным чувством при мысли о том, каким могуществом обладало это маленькое, ничтожное на вид насекомое. Вдруг Фридолин тяжело вздохнул и озабоченно сказал:

— Да, жизнь была бы хороша, если бы на свете не было дятла.

Ройтер плохо читал вслух. Внимание рассеивалось. Он делал над собой видимое усилие, чтобы хотя бы понимать, о чем идет речь. Делать плохо он не любил. А хорошо — в данном случае не умел. Человек, именем которого пугают детей по ту сторону Ла-Манша… Да только ли детей! У отцов их тоже очко играет, когда его ребята выполняют свою неприятную, но очень нужную работу. Сам был весьма трогательным, пусть и неумелым отцом…

— Папа, а ты много-много англичан потопил? — вдруг перебил его Ади.

— Да, знаешь, много…

— А сколько?

— Ну как их посчитаешь… Можно только очень приблизительно сказать… Команда эсминца — человек 150–200. Танкер, ну 50…

— Стотыщмиллионов?

— Столько англичан, слава богу, нет на свете, — улыбнулся Ройтер. — Спи, наконец.

Ночь и усталость сделали свое дело. Ади уснул. Анна защелкнула дверь в детскую и еще раз прислушалась.

— Суп будешь? — шепотом спросила она. Как будто не было этих трех лет, как будто он сегодня утром уезжал в город по делам и только что возвратился. — А то Магда завтра все равно выливать собиралась…

Что же в ней ему нравилось? Может быть, эта бесцеремонность, это презрение к условностям? Или эти глаза, которые сейчас блестели отраженным блеском луны? Эти мальчишеские плечи?

Луна плыла в огромном окне и освещала гостиную и каминный зал. Темных штор на окне не было. Весьма рискованное пренебрежение светомаскировкой. Ройтер обнял Анну. Она не сопротивлялась. Он попытался увлечь ее к дивану, но Анна остановила его руку. «Здесь!» На полу, на ковре. Что и говорить, ковер был вовсе не плох… Чем-то это напоминало их встречу 9 ноября, Ади тогда исполнился год.[49]Тогда в ход пошла медвежья шкура. Интересно, где она сейчас? Ее перевезли с берлинской квартиры?

* * *

Впервые за последние три года Ройтер просыпался без щемления в сердце. Больше не было навязчивой тянущей боли «Нет ее!!!». Он ощутил, что счастлив, когда по привычке, еще не открыв глаза, он ощущал себя еще не бодрствующим, но уже не спящим: «Нет ее!!!» — он уже приготовился принять этот неизбежный удар, как принимают ледяную волну, накатывающую на крохотный мостик подлодки, но тут вдруг волна отступила. «А вот есть!!!» — вот она. Обнимает тебя, как ребенок, и скрипит зубами во сне. Да, она даже во сне сжимает зубы, как будто ведет страшную войну со всем миром. Почему? Да какая разница, главное, что она теперь здесь, со мной, и никто ее у меня не отнимет… Ну и пусть, когда обед готовит не Магда, а случалось и такое — его есть невозможно, ну и пусть война, и жить осталось, может, недели две. Теперь он хотя бы знает, кого следует упомянуть в завещании.[50]

— Ты кто? — открыла глаза Анна. (Это она так шутила.)

— Прохожий, — тоже пошутил Ройтер, гладя ее золотые волосы. Анна едва заметно улыбнулась. — Ты хоть любишь меня?

Анна задумалась. И не в шутку. Казалось, что ее мозг был занят каким-то сложным анализом.

— Да, — утвердительно кивнула она наконец и нахмурилась. — Да, — добавила она более уверенно. — Пожалуй, да. — Подвела она окончательную черту.

Влюбленная женщина скорее простит большую нескромность, нежели маленькую неверность.

Ларошфуко

«Система предлагаемых нами „железных вкладов“ весьма выгодна частному инвестору, особенно в условиях текущей экономической ситуации. Вы получаете более 3 % годовых и государственную гарантию. Я уже не говорю о патриотической составляющей подобного вклада. Ваши деньги работают не просто где-то… Они обеспечивают оборонную мощь Германии». Щелк! Анна выключила приемник. Транслировали беседу какого-то банковского деятеля. Местами его интонации и аргументы очень походили на рёстлеровские, и Ройтер решился заговорить о нем. Ему было очень интересно, насколько прочно связывает их, его и Анну, эта странная ниточка.

— Ну да, — флегматично ответила Анна, — такой же подонок, только не на радио…

— Почему подонок?

— Потому… Не хочу об этом говорить, — отмахнулась она. — Ой! Мне же нужно сегодня быть обязательно на приеме, который устраивает отец для американцев. — она засуетилась. Надо было собираться. День уже погружался в серые зимние сумерки.

— Тебе сегодня на поезд?

— Да.

— Я тебя подвезу. Как раз поеду мимо Центрального вокзала.

— Веселая компания там у вас собирается? — спросил Ройтер, когда кабриолет DKW мчался по автобану на северо-восток. Тент местами неплотно прилегал, и оттуда задувал морозный воздух, оставляя белые заиндевевшие обводы по краям. Видно было, что хозяйка этого авто не отличалась аккуратностью. Следовало бы просто смазать шарниры, а не тянуть что было сил. Вот кронштейны и покривились. Ладно. В следующий отпуск разберемся.

— Не знаю… Это отец там все устраивает… Я так только, журналист… Каких-то жидов американских будет обхаживать…

— Ну да, — пробормотал Ройтер, — главное, чтобы не переусердствовал…

— Как это?..

— Ну как? Объединение капиталов… Найдет тебе какого-нибудь перспективного жениха… (он помнил, что Анна не любит тему брака, но решил ее слегка подразнить).

— A… — отмахнулась она. — Чушь какая… Нельзя же выйти замуж… (она осеклась, подыскивая подходящую метафору). Ну, например, за собаку…

Анна бросила короткий взгляд из-под бровей. В этом неровном мерцающем свете встречных фар, очень походившем на аварийку на подлодке, прищуренные зеленые глаза, плотно стиснутый рот и кожаные перчатки на руле делали ее очень похожей на подводную «морскую волчицу». «„Томми“ бы точно не поздоровилось, будь у нас такая боевая единица», — подумал Ройтер.

* * *

Для мужчины самый простой и одновременно самый надежный способ нажить себе пламенного врага — это обойти вниманием женщину, которая на него рассчитывает. Еще более сильное средство — сначала внимание проявить, а потом решить, что это была не совсем хорошая идея. Эрика, столь несправедливо обойденная вниманием известных читателю героев морей, уже давно приобрела свойства уменьшенной копии Сатаны. Она по-прежнему пользовалась популярностью у младших офицеров, но ей хотелось птицу покрупнее. По крайней мере — кавалера рыцарского креста. Ну и идеально было бы не лейтенанта, а хотя бы каплея. Имея несколько очень неудачных опытов личного сведения счетов и с Ройтером, и с недавно получившим U-203 Рольфом Мюцленбургом, служившим ранее вахтенным на лодке Шепке, она не нашла ничего лучше, как избрать объектом мщения ни в чем не повинную Веронику. В этом не было ничего сложного. Вероника не была искушена в «светской» грызне и не умела платить той же монетой. Скажем прямо, ее интересы, в основном ограниченные служебными делами и семьей, мало пересекались с бьющей ярким фонтаном жизнью гарнизонной «львицы». Но именно с подачи Эрики к Веронике прилипло обидное прозвище «заморыш». Прямо скажем, Вероника проигрывала пышным формам Эрики и не умела столь виртуозно играть мужскими желаниями. Но «заморыш» это как-то уж слишком. Тем не менее во всем гарнизоне Бреста за глаза Веронику называли именно так.