#тыжемать. Белка в колесе - Надя Папудогло

Да, вот еще одна ловушка, когда ты сдаешься, потому что проще сдаться. Например, когда ребенок добивается своего криком. Ты сдался один раз, два, три, а потом удивляешься, что он теперь все время кричит, когда чего-то хочет.

В общем, простых ответов нет, и это тоже нормально. Я снова думаю о том, как быть. Думаю о здоровом эгоизме и границах, желаниях и умении договариваться… А мой сын и его лучший друг тем временем выдирают друг у друга самокат и вопят так, что лимоны падают с деревьев. Каждый хочет кататься, а самокат один.

Иногда меня спрашивают, по какой методике я воспитываю Костю. Этот вопрос неизменно ставит меня в тупик. Единственное, что приходит в голову, – это отшутиться по примеру моей бабушки, которая всегда говорила, что воспитывает детей по Песталоцци[11].

Как выяснилось, эта шутка далеко не всем понятна. Один раз мне даже пришлось объяснять, «кто такой Песталоцци и чем его идеи отличаются от Монтессори», а это потребовало изрядных усилий.

С тех пор я говорю, что мы больше любим ребенка, чем его воспитываем (это цитата из Довлатова).

На самом деле вопрос о системе воспитания достаточно бессмыслен. Да и вообще, что такое воспитание? Если посмотреть классическое определение, то сразу начинает клонить в сон: «Деятельность, направленная на формирование личности…»

Воспитание делится как бы на несколько уровней. Например, внешнее, столь ценимое окружающими: умение вести себя за столом, здороваться, прощаться, благодарить, не перебивать (даже мне, взрослому человеку, это непросто) и т. д.

Здесь от родителей не требуется больших усилий. Дети просто повторяют все, что делаем мы. Если мы употребляем ненормативную лексику, то не стоит удивляться, что и они будут «выражаться». Если не умеем пользоваться ножом и вилкой, то вряд ли сможем научить этому ребенка.

Важно избегать двойных стандартов. Нельзя учить ребенка переходить дорогу на зеленый и при этом регулярно перебегать на красный, крепко схватив его за руку. Если вы не просите ребенка дома пользоваться ножом и вилкой и не используете их сами, то не стоит требовать потом в ресторане «маленького лорда Фаунтлероя»[12].

Или вот классика жанра: слушайся взрослых. Везде твердят: не научите ребенка слушаться взрослых – будут проблемы с пониманием авторитета, не сможет адаптироваться к школе и так далее.

Но все гораздо сложнее. Каждого ли взрослого надо слушаться? Любое ли требование должно беспрекословно выполняться? Бездумное послушание – это не воспитание, а дрессура, попытка заставить ребенка выполнять, как робот, определенные команды. Впрочем, сейчас даже роботы умеют перестраивать свои алгоритмы под изменения окружающей среды, а мы всё пытаемся сделать из наших детей киборгов первого поколения.

Воспитание не в послушании. Оно в том, чтобы наши дети умели принимать правильные решения с близкой нам этической позиции. Чтобы они умели созидать, а не разрушать. Чтобы они были лучше нас.

Семейная легенда гласит, что однажды в первом классе бабушка, придя за мной в школу, нашла меня в слезах. Стала выяснять, в чем причина. Я провыла в ответ: «Ромка назвал свою бабушку дурой. Это же такое плохое и обидное слово». Сегодня речь пойдет как раз о плохих словах, тем более что в этом мы ушли далеко от наших родителей.

Да, у нас в семье вообще никто не ругался. Дедушка-военный считал ругательства признаком дурного воспитания и бессилия, бабушка его поддерживала, мама была воспитана в этом ключе, а потому обучение разнообразной лексике я прошла в школе, причем достаточно поздно, классе в 9-м. У нас тогда сформировался новый класс, было много дивных девочек из интеллигентных семей, и уметь говорить слово «х**» с правильной интонацией считалось бонтонным и почти обязательным. Собственно, МГУ эту традицию поддержал, а потом как-то все стало стремительно нарастать, приводя вкупе с моей природной несдержанностью к некрасивым ситуациям.

В общем, когда в нашем доме появился ребенок, мы с мужем начали борьбу за чистоту языка. Это было жутко смешно, но тем не менее мы достигли изрядных успехов. Хотя, конечно, от казусов, которые возникают, когда маленький человек начинает активно говорить, нас это не спасло.

Восприятие детьми разных речевых потоков – штука совершенно поразительная. Ребенок чутко оценивает интонации, ситуации, когда употребляется то или иное слово, вашу реакцию на его повторение и массу других факторов.

Например, однажды, еще до появления Кости, мы ночью везли домой трехлетнего племянника. Он спал в автокресле, муж прозевал дыру на дороге, ударил колесо и возмущенно произнес еще одно слово из трех букв. Спящий малыш, не открывая глаз, с точно такой же интонацией воодушевленно повторил. С чувством и удовольствием. К счастью, наутро все забылось, и нам не пришлось оправдываться перед его мамой.

Двухлетний сын моей подруги, едва начав говорить, принес с улицы слово «п*****». Ангельское лицо, тарелочка каши – и вдруг по кухне разносится: «П*****ш» Мама сперва остолбенела, потом принялась что-то объяснять, папа начал возмущаться. Ребенок, довольный произведенным эффектом, повторил слово много раз, потом использовал его еще несколько дней. И только мудрое решение родителей никак на это не реагировать помогло изгнать площадную брань из списка «100 слов, которые уже говорит ваш ребенок».

Когда взрослые рассуждают о том, что матерная лексика нужна, чтобы эмоционально подчеркнуть суть сообщения, они, наверно, правы. Но эта экспрессивность как раз и считывается детьми, которые слышат абсолютно все. И безошибочно выбирают из взрослой речи именно эмоционально окрашенное.

Причем не только мат. «Фильтруй базар», – говорит знакомая своему мужу. Через пять секунд их сын кричит нашему: «Костик, базар фильтруй!»

«Меня вчера старший спросил: „Что за плохое слово ты говоришь иногда? На «бревно» похоже“», – пишет подруга. (Отгадка: «дерьмо».)

Я роняю чашку, она разбивается, кругом молоко. «Черт, черт!» – ругаюсь я. В результате ребенок чертыхается дней пять.